Сказано – сделано.

С пирогом за пазухой и молитвенником в холщовой сумке, Фрэнсис пешком отправился в Лондон. Проплутав полдня, он все же отыскал мистера Стая, который в тот момент действительно что-то печатал.

Точнее, чеканил.

И в который раз репутация пришла Фрэнсису на выручку. Когда друзья мистера Стая уже собирались залить мальчишке в горло расплавленный металл, чтобы не проболтался об их маленьком предприятии, Питер вспомнил, как хозяйка Блейк однажды угостила его пудингом. Умилившись, заступился за односельчанина, даже позволил ему остаться. А поскольку в шайке уже имелся один Фрэнсис, новичка переименовали в Фанни.

Поначалу он не отзывался на девчачье имя, но во временем оно к нему приросло. Особенно когда из тощего замухрышки он превратился в настоящего ангелочка с кудрями до плеч. По красавчику Фанни в унисон вздыхали служанки, а уличные девки дрались за право расчесать ему волосы. Да что девки! Иногда и дамы швыряли монеты из каретного окна, а когда он запрыгивал внутрь, проворно задергивали шторки. Но таким заработкам он предпочитал честное воровство. От аристократок запросто какую-нибудь дрянь подцепишь.

Другое дело Салли, внучка содержателя притона, в котором квартировал юноша. В свои пятнадцать лет она сохранила почти все зубы, а ее лица почти не коснулась оспа, так что Фанни она казалась вполне привлекательной. Тем более, что раз в месяц она педантичным мужским почерком писала миссис Блейк об успехах Фрэнсиса на типографском поприще. В остальное время ее ловкие пальчики ублажали его иначе.

В тот августовский день, который сто с лишним лет спустя возник перед глазами Фанни, он вошел в комнату, служившую одновременно и гостиной, и спальней, а во время затянувшихся попоек, и отхожим местом. Салли согнулась над столом и, высунув язык от усердия, скрипела пером. То ли вексель подделывала, то ли квитанцию о подорожном сборе. В общем, все как обычно. Дом, милый дом.

– Привет, Сал! – крикнул Фанни, лавируя между завалами хлама. – А я тебе карман принес!

Не отрываясь от бумаги, Салли взяла шелковый карман, расшитый павлинами, высыпала из него жареные каштаны и равнодушно бросила подарок в корзину. Стараниями ухажера у нее накопилось уже две дюжины карманов, но все с разными узорами.

– Что, даже не спросишь, как я его достал?

– Небось, так же, как и остальные.

В те годы карманы привязывали к талии поверх нижней юбки, а на платье по бокам располагались небольшие вырезы. Добраться до дамского кармашка было ой как непросто! Но Фанни незаметно приподнимал платье жертвы, молниеносным движением срезал карман и удалялся, невозмутимо насвистывая. Ремесло карманника не из легких, так что он ожидал от подруги чуток больше благодарности.

Разобиженный, Фанни подхватил перо и пощекотал девушке ухо, так что она, дернувшись, посадила кляксу на документ. И вовремя отскочил, когда в воздухе просвистел перочинный нож.

Выругавшись, Салли всадила нож в столешницу и отошла к окну, шлепая босыми ногами по липкому полу. Обняла себя руками за плечи. А когда обернулась, проговорила:

– Нынче снова была в Тайберне, на повешении.

Оба помолчали.

– Кого на этот раз?

– Помнишь Пэг Тинби?

– Нет, вроде.

– Ну, Пэг, ну, ее хозяйка из приюта взяла и смертным боем била. Ну, вспомнил? Она опосля сбежала и в гулящие подалась. Да не просто сбежала, а хозяйские цацки прихватила. Иная б сразу их загнала, так не же, эта дурища схрон под половицей устроила. На черный день, небось, откладывала. Так свои же товарки и донесли – а кому еще?

– Ну, и не глядела бы на этакие страсти, коль потом тошно. Мало, что ли, других забав?