— Правда же, — кивнула уверенно.

Улыбка профессора угасла. Тяжко вздохнув, он сказал магистру:

— Дамиан, подождите Варвару в приемной. Дам ей пару напутствующих советов.

Вальяжно обойдя меня, Рейнфрид, имя которому, как мне стало известно, Дамиан, покинул кабинет, оставив в воздухе шлейф своего ментолового одеколона.

Снова взяв меня за руку, профессор сжал ее и уже с теплотой произнес:

— Варенька, ну зачем тебе эта дыра? Наша академия пропадает. Мы — свидетели ее заката. АЗМ предлагает тебе хорошую должность. Получишь магистерскую, защитишь докторскую, будешь обучать магов из лучших семейств златородных.

— Здесь училась моя мама. Мне не довелось занять место на студенческой скамье, значит, я попытаю удачу в качестве преподавателя. И попрошу не ставить мне палки в колеса. Я прекрасно поняла, почему моим наставником назначен этот Дамиан Рейнфрид. Но он не справится с задачей и не отобьет у меня желание остаться здесь.

— Вижу, тебя не переспорить, — прискорбно добавил он.

— Все будет хорошо, — улыбнулась я и поцеловала его в щеку. — Вечером поделюсь впечатлениями.

Высвободив свою руку, я отправилась к ожидающему меня магистру. С ним предстояло не только познакомиться, но и как-то сработаться. Ведь от него зависело, чем закончится моя практика.

— Варенька, — окликнул меня профессор, едва я взялась за дверную ручку, — будь осторожна.

— Хорошо, папа.

Дамиан стоял в сторонке и, посмеиваясь, наблюдал за тем, как выдохшаяся секретарша сачком для бабочек ловит летающие по приемной конверты.

— Во дает!

— Смотрю, чужие неприятности доставляют вам массу удовольствия, магистр, — тонко подметила я, прикрывая дверь кабинета за своей спиной. — Это у вас комплексы, тянущиеся из глубокого детства? Или хроническое хамство?

Я носком туфли прижала к полу пытающийся юркнуть под юбку промеж моих ног конверт и надавила на него, пока он не издал жалобный писк.

— А у вас, кровожадность в крови? Или зверской расправе над письмами учат в академии для златородных? — иронично парировал он, коснувшись меня оценивающим взглядом.

— Ох, так вы из этих, завистников.

Я отпустила конверт, и тот послушно потопал к столу, перебирая уголками одного края, словно маленькими ножками. Прижала к груди тетради и удостоила магистра своим вниманием. Он снова посмотрел гораздо ниже моего лица.

— Да сколько можно?! — Я притопнула ногой от злости. — Я напишу на вас жалобу, если перестанете глазеть на мои… тетрадки!

— Сдались мне твои тетрадки, — нагло перешел он на «ты». — Впрочем, там всего лишь тетрадочки. Но по своему педагогическому опыту скажу, что если потрудиться, то можно наверстать объемы. Глядишь, и в папочки посчастливится их укомплектовать. Для поддержания, так сказать, порядка и формы.

— С моими тетрадками все в порядке! — ощетинилась я. — А вам не мешало бы уделить внимание своей склонности к… носителям определенной информации. Небольшое психическое отклонение налицо.

— Не льсти себе, златородная, в твоих черновиках нет никакой определенной информации. Это же так — наброски.

— Откуда тебе знать, безликий, — в ответ перешла я на «ты», — как выглядят эти наброски? Они вообще еще никем не тронуты!

— Значит, я буду первым, — сверкнул он белозубой ухмылкой.

Я набрала воздуха в легкие, но его бесцеремонность начисто лишила меня умения орудовать словами.

Мы оба поняли, что в приемной слишком тихо, и огляделись. Все конверты зависли в воздухе, таращась на нас сургучовыми печатями. Очки секретарши сползли на кончик ее носа. А застывшие в дверях первокурсницы уронили челюсти принесенных сюда черепов.