Едва бабуля скрылась за дверью своей спальни, как златородная схватила меня за плечи и перетащила через порог.

— Мальчики?! — прошипела разъяренно. — Думай, что несешь!

Я кинул взгляд на свои руки, вцепившиеся в эти хрупкие плечи, и усмехнулся:

— Отпусти. Если не хочешь, чтобы я закричал: «Насилуют».

Златородная разжала пальцы, к которым еще не привыкла, и опять зашмыгала в темноте носом.

— Черт, черт, черт, — заругалась на мирском наречии, по памяти ориентируясь в комнате.

Пока я сообразил, как материализовать магию зажигания свечей, она уже уселась посреди кровати с кучей мягких подушек. Под полупрозрачным балдахином, слегка колыхаемом заползающим в открытое окно ветром. Обнимала плюшевую крысу и утирала ее длинным хвостом слезы с моего лица.

— Я не хочу-у-у быть тобо-о-ой! — взвыла она, не щадя мое тело.

Я предусмотрительно закрыл дверь и, сняв жуткие туфли, расслабил коротенькие пальцы с аккуратным маникюром. Бедные девушки: как они терпят целыми днями в такой обуви? Кстати, бельишко тоже — та еще мука. От ажура чесались ягодицы, а лифчик вообще напоминал конскую сбрую.

Увидев в углу комнаты большое зеркало, я решил полюбоваться собой. Вернее, телом златородной.

Да, это была именно она. Помятая, грязная, лохматая, но она.

— Если от этого тебе станет легче, то я тоже не в восторге от твоего тела, — бросил я ей, руками ища молнию на спине. — Мне в тебе тесно.

— Зато я боюсь потеряться в тебе! Что ты делаешь?! — Она подскочила на ноги, выронив свою милую игрушку.

— Пытаюсь раздеться, не видно, что ли?

— Раздеться? Зачем?!

— Предлагаешь мне купаться в платье?

Секунду поглазев на меня, она сглотнула, смахнула рукавом пиджака слезы и решительно бросилась ко мне. Но увидев себя в отражении, опять скривила гримасу боли на лице.

— Это ужасно! — Шагнула ближе к зеркалу, разглядывая мой нос, подбородок, шею, уши.

— Ну спасибо. Ты тоже на красавицу номер один не тянешь. О, нашел… — Я захватил пальцами бегунок и потянул его вниз, распуская на спине невидимые крылышки. Даже дышать становилось легче.

— Прекрати! — вдруг заорала златородная, резко развернув меня к себе спиной и снова застегнув молнию. — Даже не думай, что я позволю тебе увидеть себя голой!

Все же было так хорошо. Но меня угораздило связаться с этой трухлявой библиотекаршей и оказаться в немилости Аверардуса! Как итог — заноза в заднице в образе златородной колючки.

Терпеливо вздохнув, я повернулся к ней и как можно дружелюбнее спросил:

— Разрешаешь мне ложиться в твою кукольную кроватку в таком виде? Да легко!

Она в своей привычке топнула ногой и вздрогнула. Не ожидала, что моя ножища едва ли не сотрясет пол под ногами.

Сосредоточенно посмотрела вниз и произнесла:

— Так вот кто открыл расселину Тихого Морока. Ты раздавил замок!

— Эй-эй-эй! — затормозил я ее, как только она сжала мои мощные кулаки. — Не сгущай краски. Если магическую печать можно так легко раздавить ботинком, то это не моя вина, а твоих златородных собратьев, которые не сумели наложить нормальное заклятие. — Я отошел к кровати и взял с нее завернутый в сопливый платок замок. — Он не сломан. Он вскрыт. — Показал ей, что он легко защелкивается.

Златородная не поверила на слово. Лично убедилась, что я не вру.

— Действительно, — согласилась только спустя полминуты. — Кто-то побывал у расселины до нас. Кто-то, у кого был с собой ключ.

— Студенты? — предположил я.

— Нет, я не чувствовала там их следов. Они ушли в другую сторону. Погоди! — Воспрянула она духом. — Ключ же хранится в музее? У вас наверняка есть журнал регистрации посетителей. По нему мы выясним, кто последним сделал визит в сокровищницу печатей. Если же тот безликий преступник успел вернуть ключ на место, то его имя должно повториться в журнале дважды.