Йелдыз замыкала цепочку путешественников и на полянку, где начинался резкий подъем в горку, выехала последней. Остановилась. Посмотрела на сотрудников Министерства, зачем-то тащивших в горку велосипеды не самой легкой конструкции. Усмехнулась и бросила свой в траву. 

Во все стороны изумрудными каплями брызнули крошечные ящерки. Вампирша ощерилась на них почти беззлобно, по привычке. И пошла следом за остальной компанией. Налегке. 

Кладбище было старым. Это Йелдыз сразу не понравилось. 

Во-первых, крестов было гораздо меньше, чем тел в земле. 

Во-вторых, Йелдыз чувствовала запах свежей человеческой крови, пролитой на землю.

И наконец, концентрация духов гор...Ящериц, которые так раздражали вечную бессмертную с момента, как она встретила первую из них на своей территории. Как, крайне возмущенная этим фактом, гналась за ней по полям до самой границы своего поместья, яростно рыла голыми руками землю, сбитую корнями трав в плотный кирпич, и разочарованно выла, когда вот уже почти поймав, упустила загнанного в угол духа. Тот прижался к куску камня, до которого он так старательно копал, и растворился в нем без остатка. 

Так вот, здесь концентрация духов поражала не воображение, которое у Йелдыз и так работало не лучшим образом. Концентрация духов гор прямо указывала ей, что:

 — Hic sunt dracones, — сказала она, догнав остальных.

Феликс вздрогнул. Вампирша появилась из ниоткуда, будто собралась из капелек высыхающей росы. Ни травинка, ни веточка не шевельнулись, пока она догоняла их. Привыкнуть к такой бесшумной... бессмертной было сложно, хоть Феликс и старался делать вид, что он предельно спокоен.

«Здесь обитают драконы, — перевел он автоматически, стараясь унять возникшую дрожь, — от холода, это от холода!»

В лесу и правда было прохладно. Никто не заметил, как он дернул плечом.

Фраза была знакомой. Популярная, в общем-то, латинская фраза последнюю тысячу лет. Так писали на картах времен Римской Империи, обозначая неисследованные земли, на которых было... да кто его знает! Эта красивая формулировка как раз и была придумана, чтобы обозначать места дикие, недоступные, непроверенные. 

Конечно, вариант «Hic sunt leones» — «Здесь водятся львы» был более распространен. Но «Hic sunt dracones» звучало экзотично, красиво, волнующе. Возможно, потому именно «драконий» вариант, обнаруженный на одном восточноазиатском глобусе шестнадцатого века, обрел большую популярность. 

— Да уж, — отозвался Жорж, — мы максимально близко к краю Ойкумены, — он с интересом изучал полусгнивший деревянный крест с деревянной же пятилучевой (это когда-то, а сейчас уже — четырех, один луч сгнил и отвалился) звездой. 

Звезда пребывала в таком состоянии, что утверждать точно, была ли когда-то она покрашена краской или являла красоту текстуры дерева а-ля натюрель, не взялся бы ни один реставратор. 

Имея степень по истории, юный маг всерьез заинтересовался возрастом и происхождением этого надгробного сооружения. На деревенском кладбище он был впервые.

Будучи увлеченным своим занятием, он ответил невпопад, но Феликс понял, о чем идет речь. Улыбнулся, радуясь, что понимает такие мелочи. 

Это была одна из тех шуток, которые сложно понять, если ты «не свой». Так шутят бухгалтеры на профессиональном сленге, так общаются владельцы мотоциклов и даже молодые мамочки. Стоит войти в новую компанию, как появляются вот такие «местные», только вам с друзьями понятные фразочки. 

Феликс вдруг понял, что за этот короткий срок он влился в эту новую команду настолько, что понимает их. Таких... удивительных, волшебных, непонятных, странных... не таких, как он.