– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

Я не помню, что ответил ему. Не понимая, где нахожусь и что происходит, спросил у него:

– Кто вы?

– Я врач скорой помощи.

– А что вы тут делаете?

– Ты поедешь в больницу?

– Зачем? – продирая глаза, спросил я. – Я ведь нормально себя чувствую, у меня ничего не болит. Только вот лицо почему-то ноет...

– Хорошо, тогда я зафиксирую отказ. А где твои родители?

– Дома… наверное… – неуверенно ответил я, хотя уже предполагал, что мама вновь ищет меня по всем притонам, а затем с большим трудом расписался на листе, толком не видя ни одной строчки.

– Значит, я вызываю милицию, – твёрдо заявил врач.

– Для чего вы хотите это сделать? – промямлил я, когда закрыл глаза на пять секунд.

– Просыпайся и открывай глаза! – уже приказом отчеканил доктор.

Так было раз пять. Померив мне давление, он вызвал наряд милиции. Та приехала быстро и сотрудник начал опрашивать меня.

– Почему вы находитесь в таком состоянии?

– Я первый раз понюхал героин, – соврал я.

– Ну и что с тобой теперь делать?

– Можно отвезти меня домой? – вяло попросил сотрудника в форме.

– Хорошо, называй домашний адрес. – На удивление, они согласились – время было четыре утра – и даже до квартиры проводили.

Кое-как раздевшись, я зашёл в ванную и взглянул на себя в зеркало – меня повергло в шок то, какое отражение увидел в нём: лицо побагровело, а на щеках отпечатались множественные следы пальцев, как будто меня хлестали несколько десятков раз подряд. Всё встало на свои места, я вдруг понял, что врач скорой помощи был там не просто так – у меня случилась передозировка.

– Стас, что с тобой?! Где ты был?! – мама со слезами бросилась ко мне, обняв, несмотря на то, что я был мокрым, грязным, со стеклянным взглядом.

– Мам, у меня был передоз… – откровенно промолвил я, склонив голову на её хрупкое, но сильное плечо.

Мама тут же разрыдалась, не спрашивая больше ни о чём, так как прекрасно понимала, с кем я был и где. Я тогда до конца не осознавал, что если бы Сашка и Юрка просто убежали бы от испуга, не вызвав скорую, я бы просто умер. Страх, который овладел мной после случившегося, на короткое время заставил задуматься, какая дорога виднеется впереди. Но через пару дней мне снова захотелось уколоться. Я не знал, что мне делать, где достать деньги. Тело начало ломать, кости – выворачивать, кожу – жечь и колоть. И тогда я решил продать свой комплект амуниции для конного спорта, на который с таким терпением копил, а мама помогла мне его купить, добавив денег из семейных сбережений.

Мне было очень сложно расстаться с тем, чем дорожил всем сердцем, что обожал, любил, считал святым. Скрученный от ломки, я отдал в руки барыги амуницию, обменяв её всего на один пакетик перца. Но мне в тот момент было абсолютно всё равно, куда уйдёт мое «золото», лишь бы по венам вновь текло зелье, новое «золото», ради которого я жил, от которого уже был зависим как никогда.

Учителя в школе, закрыв глаза, «нарисовали» мне тройки в журнале за четверть по всем предметам, понадеявшись на то, что родители найдут на меня управу за лето. Но этого не случилось. Я не пришёл ни на первое сентября, ни в первую неделю учёбы, ни после… Я бросил школу. В седьмом классе. Моей маме выдали справку, что у меня есть шесть классов образования, с припиской об отчислении за неуспеваемость. Ей предложили перевести меня в вечернюю школу, но для этого туда тоже нужно было ходить, учить параграфы, выполнять задания, пусть и не так часто, как это делают в дневной школе. Этого я тоже делать не хотел, да и не мог. Меня не интересовала школа и бывшие друзья, Колька, который успешно закончил шестой класс и перешёл в следующий – седьмой.