Я тоже пытаюсь улыбнуться, но лучше бы не делала этого. Потому что слезы, будто только этого и ждали, едва не прорываются наружу. Я быстро отворачиваюсь, хватаю стакан с имбирным лимонадом и залпом его выпиваю.

Холодный и слегка терпкий напиток неожиданно обжигает горло, и, закашлявшись, я прыскаю остатками лимонада себе на блузку и на руку.

- Черт! - восклицаю сконфуженно, на время забыв о личных переживаниях, и прошу Никиту достать из рюкзака влажные салфетки.

Я редко когда вспоминаю взять их с собой, но вчера в магазине возле дома они удачно попались мне на глаза. Никита открывает основной отсек рюкзака и зряче копошит рукой на его дне. Подает мне яркую упаковку и следом достает что-то мелкое, зажав между двумя пальцами. Я увлечена стиранием сладкого, а потому липкого, лимонада с руки и не вижу, что это, пока он не спрашивает:

- Это та самая крышка?

- Какая крышка? - поднимаю взгляд, и в следующее мгновение сердце падает на пол.

Кажется, я даже слышу его стук.

- Эта, - показывает он мне жестяную, слегка согнутую посередине крышечку от пивной бутылки.

Зеленую с красной звездой в центре и названием известной марки по кругу. Крышка "та самая", да, но он не может знать, откуда она у меня. Этого никто не знает.

- В смысле какая та самая? - очень стараюсь, чтобы голос звучал уверенно и безмятежно.

И натыкаюсь на укоризненный взгляд глубоких серых глаз.

- Крышка от бутылки Дэна, - кладет он ее передо мной с заметно брезгливым выражением лица. - Ты всё еще её хранишь и даже таскаешь с собой? А где же моя пачка сигарет? Помнится, они обе были твоими памятными трофеями.

Я не вижу себя со стороны, но, уверена, глаза у меня неприлично вытаращены, как при известном аутоиммунном заболевании.

- Т-ты… - я осекаюсь.

Не могу сформулировать вопрос. Я удивлена и шокирована. Никита не только помнит, что я храню - не знаю зачем - крышку от бутылки, из которой мы с Дэном пили по очереди во время нашего знакомства в клубе, но и знает его имя!

Имени Дэна при Никите я точно никогда не называла. А вот про крышку, теперь припоминаю, действительно рассказывала.

Мы тогда только начинали встречаться, и я следила за тем, чтобы Никита бросил курить - он сам просил меня об этом. Тогда я просто отняла у него только начатую пачку сигарет и сказала, что с этого момента он не курит. А если нарушит уговор - выкурит все оставшиеся восемнадцать сигарет разом. И я долго носила пачку с собой на случай, если она понадобится для приведения угрозы в исполнение. Но потом она, хоть и жила в отдельном пенале, стала заминаться, сигареты в ней тоже, и табак время от времени просачивался в рюкзак. Мне надоело его стирать, тем более что от запаха это не избавляло, и теперь я храню пачку, ставшую бесполезной и давно неактуальной - Никита с тех пор ни разу не закурил - дома в старой тряпичной сумке. В тоуте, как сказали бы Алька или Юлька.

А крышка неудобств не приносит, поэтому так и кочует со мной в рюкзаке. Она уже что-то вроде талисмана. Но Никите, конечно, я этого говорить не собираюсь.

Что это за крышка, он узнал, когда в моем рюкзаке протек тональный крем. Мне пришлось все вытаскивать и протирать, он заинтересовался странной для непьющей меня вещицей, и я, желая его подразнить, призналась, что это память о моем первом в жизни свидании. Тогда он и виду не подал, что эта информация его зацепила или он придал ей какое-то значение. Просто вернул мне крышку, не прося избавиться от нее и никогда больше о ней не заговаривая.

Но, оказывается, он лукавил и на самом деле хорошо запомнил и крышку, и чья она. Но все же как узнал имя?!