- Сынок, - старательно растянула губы в улыбке, - ты помнишь, как мы с тобой решили притворяться другими людьми, чтобы никто не догадался, кто мы на самом деле?
Лушка кивнул, настороженно глядя на меня. Он чувствовал какой-то подвох.
- Теперь, когда мы остались в доме одни, мы можем иногда быть самими собой... Здесь... когда нас никто не видит. Когда мы с тобой вдвоем.
- Мам, - он вздохнул и положил на тарелку недоеденный кусок, - а может не надо? Мне нравится быть Лушкой. Это гораздо веселее и легче, чем...
Он запнулся, так и не произнеся свое имя.
- Да, я знаю, - обняла его и прижала доверчиво прильнувшего мальчишку, - Лушкой быть проще, чем принцем Фиодором. Но мы должны... Ради отца... Ради наших предков...
Лушка вырвался из моих рук и отодвинулся на край скамьи.
- Но я не хочу! Не хочу быть принцем! Я хочу быть вором! Как Гирем! - отчаянно закричал он, с мольбой глядя на меня.
Все мальчишки Нижнего города хотели быть ворами. Как Гирем...
- Это невозможно, - вздохнула я. И добавила сочувственно, - Давай начнем потихоньку вспоминать то, что забыли. С завтрашнего дня. Хорошо?
Лушка обиженно всхлипнул.
- Хорошо, - буркнул он, на корточках прополз по скамье и забрался мне на руки. Обнял и прижавшись к уху зашептал, - только я совсем все забыл.
- Ничего, - я улыбнулась, - я научу заново. И тебя, и Анни. Но все это завтра. - Я пощекотала Лушку, и он захихикал, вертясь на моих коленях. - А пока мне нужна помощь. Ты же поможешь мне перенести вещи из нашей комнаты вниз, когда я закончу мыть полы? И, кстати, я предлагаю тебе самому выбрать для себя кровать в горнице. Идет?
- Идет, - Лушка опять был доволен и счастлив. - Пойду скажу Нюню, что он больше не будет спать на кухне. И пока ты домываешь, все соберу. Идет?
- Идет, - улыбнулась я. - Только тюфяк оставь Нюню. А то он откажется спать на голой лавке. Скажет, что на кухне лучше.
- Ну, мам, - захохотал Лушка, - я что маленький что ли? Я только вещи наши сложу. А все остальное у тетьки Селесы в горнице уже есть.
Вещей у нас было немного. Поэтому пока я домыла полы, Лушка уже перетащил все содержимое нашего сундучка вниз. Но когда он спустился с узелком из моего шелкового халата, который хранился в тайнике под кроватью, я выронила из рук тряпку. И выхватила из рук Лушки узел.
- Как ты это нашел? - выдохнула я, чувствуя, как по спине заструился пот. Слишком много компромата. Если об этом тайнике знает Лушка, значит могли и другие. - Ты кому-нибудь показывал это?
- Нет, - помотал он головой, - я никому не показывал. А мне Сирга показал. Сказал, что его папка хранил там какую-то банду. И он сказал, что у тебя там тоже какая-то банда, и ты, как их папка, тоже какая-то бандистка. Но об этом никому говорить нельзя. Потому что тебя могут убить, как их папку. Поэтому я никому не говорил. И Сирга с Михой тоже. Они не хотят, чтоб тебя убили, как их папку. Потому что нашего уже убили заговорщики. - выпалил малыш. И спросил, - мам, а ты правда бандистка?
- Нет, я не бандитка, ты же знаешь, - покачала я головой, чувствуя слабость в коленях. Сердце оглушающе бухало. Считала себя самой умной, нашла готовый тайник и даже не подумала, что уж хозяевам дома о нем совершенно точно известно. Всем. Даже детям. Я и не хочу думать о том, что туда могла заглянуть и Селеса.
Я бросила узелок на стол и села на скамью. Вот выдался же денек... а ведь ничего не предвещало.
- Жаль, - вздохнул Лушка. - Но я мальчишкам это не скажу. И ты никому не говори. Пусть думают, что ты бандистка... Мам? А можно посмотреть, что там внутри?