Ясное дело, я знала, что вопросы будут вызывать недоумение, как и мое поведение, наверняка, отличающееся от поведения прежней хозяйки.

— Не смотри так, Вириан, прошлый обряд так сильно ударил по мне, что я едва вспомнила, кто я, когда очнулась, — говорю женщине. — Сейчас уже лучше, но в голове туман. А я не хочу, чтобы…, — лишь сейчас понимаю, что даже не знаю имя генерала, а по должности звать его не стоит, — муж об этом знал.

— Госпожа, — шепчет Вириан, да смотрит на меня так, будто я умерла да воскресла. — Оно может и к лучшему, что все так стало. А я то гадаю, отчего вы спокойны. Думала, уж не лишились ли рассудка!

— Пока что нет, и лучше бы мне вспомнить все, пока другие не прознали. В смутные времена не стоит открывать свои слабости другим.

— Да, вы правы, моя госпожа. Я расскажу, я вам все расскажу, — обещает Вириан, а мне лишь остается задавать правильные и менее подозрительные вопросы.

6. Глава 6. Части мозаики

Просыпаюсь с первыми лучами по привычке, взгляд упирается в бордовый балдахин самой чужой постели, в которой я уснула после долгих разговоров с Вириан.

В воздухе еще витает аромат белых роз, а на тумбочке возле кровати лежат местные вестники, которые я просила принести, чтобы не казаться уж слишком подозрительной в своих вопросах. А их, было у меня много.

Чего только стоило сдержаться, когда Вириан назвала генерала драконом. Сначала я, конечно, решила, что это образное выражение. Мать моя тоже иногда Аркашу крокодилом называла, но чем дольше слушала я Вириан, тем четче понимала, что никакой образности в ее словах нет.

Вот и засыпала с мыслями о том, что мир магический, и муж у меня нынче, тоже почти бывший, дракон.

Однако я все еще надеялась, что проснусь в своей постели, раздам на орехи тем, кто заслужил, позвоню той, по кому искренне скучаю, но нет. Орехи раздавать придется, видимо, местным. А скучать придется и дальше.

Расспрашивать Вириан о том, как устроен мир, я не стала, это было бы подозрительно. Сколько раз я видела людей с амнезией. Они не помнят, кто они, но не удивятся при виде автомобиля.

Вот и мне пришлось делать вид, что слово "дракон", для меня привычная вещь, а недостаток информации пыталась возместить прессой. Полезно, но дыры в понимании остались.

Так же, как и вопросы касательно жизни Оливии.

— Такие высокопочтенные господа, как лорд Кайрон, обычно выбирают в жены юных и красивых. Вы тоже, красивы, моя госпожа. Но вам было уже двадцать пять, когда он остановил выбор именно на вас, — так мне сказала Вириан.

Еще добавила, что к двадцати семи Оливия считалась бы старой девой.

Почему все случилось именно так, Вириан не знала, а я не стала расспрашивать. Может, полюбил, а потом “состарилась” и новой крови захотелось. Кто знает? Может, дело было в наследниках.

Но то, что Оливия красива, я оспорить не могла и не хотела. Темные пышные волосы, милое бледное личико. Карие большие глаза, вот только в их глубинах уже успела поселиться знакомая мне усталость. Та сама, когда стараешься, а этого то ли не видят, то ли видеть не хотят. Не ценят.

— Госпожа, сколько вы делали, чтобы понести. Сначала, конечно, ждали. Да и хозяин часто в разъездах был. Служба у него важная. Но на третий год вы совсем пригорюнились, — рассказывала Вириан.

— И тогда пошла на обряды?

— Нет. Сначала травы, настойки. Ваш отец лекарем был, — сказала она, и я обрадовалась и огорчилась.

Лекарь ведь значит доктор, а это мне знакомо, и мир уже не кажется чужим. Но “был”, означало, что отца уже нет. А мать Оливии умерла, когда та была еще малышкой.