Кайрон:

Еще одна ночь в замке проходит тихо. Слишком тихо. Потому этим утром я жду лакея в числе первых, а его все нет и нет. Догадываюсь почему.

Еще вчера и позавчера он прибегал каждые четыре часа, чтобы доложить о положении дел в доме, но я всякий раз отправлял его обратно.

— Господин, вы просили доложить, — приходил он с этими словами, а уходил с одинаковым ответом от меня.

— Что-то критичное и требующее моего незамедлительного вмешательства? — спрашивал я, не отрывая взгляда от бумаг с заставы. Не сказать, что работа была неотложной, но я привык сначала разбираться с первостепенными задачами, а после — с личными.

— Н-нет, — отвечал лакей.

— Тогда ступай, доложишь в следующий раз, — отсылал я его вновь и вновь, погружался в отчеты по провизии и обмундированию.

На вид подсчеты были верными, но нюх меня никогда не подводит. И этот нюх говорит, что надо бы наведаться и лично проверить то самое обмундирование, на которое казной выделились деньги. Да и с провизией может быть не все чисто.

Как раз две недели назад встретил капитана, отслужившего на северном пограничье. Худ был настолько, что за швабру спрятаться мог. От хорошего пайка такие формы не приобретают.

Этими вопросами и занимался, а в подкорке так и сидело ожидание того, что Оливия что-нибудь да выкинет. Обязательно выкинет. Не смогла бы она спокойно принять новое положение, особенно учитывая то, что с ней творилось в последние полгода.

Но первая ночь прошла тихо, да и утром, когда лакей вновь вернулся, ответ на вопрос: “Требуется мое вмешательство?” был отрицательным.

— Мне зайти позже? — только и спросил он, ожидая привычной команды, но я его не отпустил.

— Постой, — отложил бумаги и скользнул взглядом по немного неуклюжему и перекошенному пареньку. Он такой с детства, тяжело болел почти до двадцати, и потому ни образования, ни хорошей работы получить не смог. Зато смекалистый и преданный, потому при себе и держу.

— Д-да, господин, — протянул рыжий. Трусливо, что мне не нравится в людях, но если придираться ко всему, то рядом никого не останется. Благо это единственный недостаток Петро.

— А чем занята твоя бывшая хозяйка, что так тихо?

Вопрос был простым, а Петро занервничал.

— Голодовку объявила? — тот же приходит на ум, а рыжий отрицательно качает головой.

— Никак нет. И ужин съела, и завтрак. Аппетит у хозяйки хороший, — докладывает он.

Занятно. Я думал, забастовка будет первым, что она предпримет. Еще собирался пораскинуть мозгами на эту тему, но было некогда. А сейчас оказалось, что и не нужно.

— То есть с ней все в полном порядке и никаких странностей? — уточняю я, и где-то внутри даже испытываю облегчение, но стоит Петро только кивнуть, как душу жует подозрение.

Да не может такого быть! Мы будто не об одной женщине с ним говорим.

— Ну-ка расскажи, чем именно она занималась.

— Вчера весь вечер с Вириан разговаривала, к ночи вестники та служанка ей понесла. С утра тоже вестники. Целую стопку, — сообщает лакей.

Вестники? Стопку?

— О столичных сплетнях в высшем обществе, — решаю я, а Петро опять удивляет.

— Нет, господин. Самые разные. И о политике, и даже журнал географии, — выдает он, и вот тут-то становится совсем подозрительно.

Зачем Оливии подобное? Она отродясь, кроме моды, балов и всяких шаманских трав ничем не интересовалась. Побег задумала? Или решила образование подтянуть?

— Ладно, свободен, — кивнул я ему.

И стоило Петро только толкнуть дверь, как на пороге застыл Сумрак. Имя у этого дракона совершенно другое, но я даже в мыслях зову его именно так. Отлично характеризует его сущность, и даже то, что он всегда скрывает лицо под маской.