– Совершенно верно, – подтвердил Абрамцев. – Скажите, как ваше имя?

– Людмила, – представилась медсестра.

– Вы видели пострадавшего?

– Так он пострадавший? – Людмила округлила глаза. – Вот несчастье-то!

– Людмила, давайте договоримся: для продуктивности беседы вопросы буду задавать я. А вы будете на них отвечать, – Абрамцев окинул взглядом группу медсестер и добавил: – Остальные внимательно слушают, и если Людмила что-то забудет или напутает, вы ее поправите. Договорились?

По всей видимости, Абрамцев выбрал верный тон, потому что медсестры выполнили его требование, и дальше беседа потекла в нужном русле. К моменту, когда в комнату отдыха вошел дежурный врач Сильвестр Анатольевич, капитан Абрамцев имел общее представление и о состоянии пострадавшего, и о характере его ран, и даже о том, что успели выпытать у него медсестры.

Леонида Седых, так назвал себя пострадавший, с огнестрельным ранением в области грудной клетки привезли в Склиф. Как сказала медсестра Людмила, парнишке крупно повезло: пуля прошла в паре сантиметров от сердца. Если бы не это, его вряд ли довезли бы до больницы живым. Но и теперь состояние его оставалось критическим, так как он потерял много крови. До того, как парнишку отвезли в операционную и дали наркоз, он все время повторял одну фразу, которая врезалась в память медсестер. Пытаясь ухватить медсестру за руку, он повторял и повторял, как мантру: «Ольга и Темик, «международка». Что это значило, медсестры не знали, но поняли, что для пострадавшего эти слова имеют большое значение.

– Так жалко мальчика, – сокрушалась Людмила. – Такой смелый. Вы знаете, он ведь сам себя спас! Да, да, мне медбрат из «неотложки», которая его сюда доставила, рассказывал. Сам из вагона выбрался! Поезд на станции остановился, он с подножки скатился. Весь в крови, еле двигался, а сумел. Сознание уже на платформе потерял.

– Да, я тоже слышала, – самая молодая медсестра вклинилась в рассказ Людмилы и возбужденно сообщила: – Народу сразу набежало – уйма! Окружили его, давай кричать. Ну и «скорую» вызвали. Когда медики приехали, ему какой-то пассажир футболкой рану заткнул, тоже молодец, сообразил.

– А еще медбрат со «скорой» рассказывал, что он в первую очередь о товарищах своих беспокоился. Как только в сознание пришел, спрашивает: как там наши? Наши! Словно на войне!

– Там и была война, – поспешила вставить свое слово еще одна медсестра. – Говорят, остальных расстреляли в упор, от них решето осталось. А этот уцелел, – и добавила, чуть смущаясь, – еще неизвестно, как произошло это чудо.

– Ты на что намекаешь, Галина? – Людмила сердито сдвинула брови, и стало ясно, что медсестричке Галине после не поздоровится. – Хочешь сказать, что он виноват в том, что выжил?

– Я ничего не хочу сказать, – стушевалась Галина. – Просто странно, что все умерли, а он жив остался. После такой стрельбы!

– Откуда ты знаешь, какая там была стрельба? – Людмила распалялась все сильнее. – Тебя там не было!

– Тебя тоже, – заступилась за Галину медсестра в очках и с толстой косой, перекинутой через плечо. – А вот Вадик со «скорой» был! И это он выдвинул версию, что парень просто прятался. Испугался за свою жизнь и спрятался.

– Так, девушки! – поняв, что дальше пойдут сплетни и домыслы, капитан Абрамцев остановил беседу. – На этом закончим. То, что видел Вадик, я узнаю от него самого. Сведения, полученные из первых уст, самые достоверные, вы со мной согласны?

Возражать Абрамцеву никто не пожелал. Он выяснил, как отыскать Вадика, поблагодарил всех за помощь и, чтобы разрядить обстановку, попросил налить ему чашку чая. Сделать этого девушки не успели, так как в комнату отдыха вошел Сильвестр Анатольевич. Он окинул медсестер недовольным взглядом, и тех как ветром сдуло.