– Заканчиваешь? – обратился к нему Толстый.

– Почти готово, – буркнул Леха.

– Чего ворчишь? Или недоволен наживой? – Толстый хлопнул по мешку рукой. – А по мне, так знатный навар. Не обманула твоя шмара, как говорила, так и вышло.

Леха промолчал, вспоминать о том, что первоначально идея напасть на почтовый вагон принадлежала ему, не хотелось. Знал бы заранее, с кем связывается, держал бы рот на замке. Толстый, казалось, не замечал отстраненности подельника и продолжал балагурить.

– Надо бы у тебя адресок этой шмары взять. Хороша девка, такой кусок нам оторвать помогла. Подумать только: простая почтальонша, а наводчица из нее вышла фартовая. Напомни, как ее зовут?

– Оставь ее в покое, – Леха продолжал набивать мешок, стараясь не смотреть на трупы, но они будто притягивали взгляд. – Не станет она с уголовниками связываться.

– С тобой же связалась, – гоготнул Толстый. – Вспомнил, ты ее Ольгой называл, а она тебя Темиком. Вот лажа! Темик! Как пса шелудивого.

– Отвали, Толстый, – Леха зло сверкнул глазами. – Сказал же: Ольга не для тебя!

– Ладно, ладно, не кипятись, – Толстый дал «задний ход». – Найдем получше твоей Ольги. Вот приедем на место, сдадим все скопом барыгам, и гульнем так, чтобы наутро до сортира не доползти.

– Или покатим по этапу на лесоповал, – чуть слышно пробурчал Леха.

– Да не кисни ты, Леха. Он свое дело знает, не впервой ведь, – чуть понизив голос, обнадежил Толстый. – Знаешь, из каких передряг он выбирался?

– Плевать мне, откуда он выбирался, – Леху вдруг прорвало. – Он не должен был никого убивать. На это уговора не было.

– Что поделать, если так случилось? – Толстый развел руками. – Не хотел он его уложить, зуб даю. Просто обрез – дело тонкое, никто не может быть уверен, куда из него пуля полетит. Старик тот распрямился не вовремя, вот и все. А он хотел пальнуть только для того, чтобы все сговорчивыми стали.

– Ты в этом уверен, Толстый? Можешь ручаться, что он не запланировал все так с самого начала?

– Да какая теперь разница? Хотел не хотел, убил не убил. Плевать. Лишь бы барыш был пожирнее, – отмахнулся Толстый. – Давай лучше мешок помогу тебе до тамбура дотащить.

– Неси, я тут пока закончу, – Леха подтолкнул мешок Толстому.

– Не забудь за загородкой посмотреть, – Толстый взвалил мешок на спину. – Кто знает, может, они туда самое ценное сложили.

– Там пусто, я смотрел, – ответил Леха.

– Все равно еще раз пошарь. Если не хочешь рассердить его, – и Толстый бросил быстрый взгляд в сторону тамбура, куда ушел Григорий.

Леха не ответил. Вместо этого он бросил распотрошенный посылочный ящик и шагнул за загородку. Там стояла импровизированная тахта из нескольких ящиков, накрытых тонким армейским одеялом, и больше ничего. Леха стянул с ящиков одеяло, попинал ящики, убедился, что те пустые и собрался вернуться в сортировочную, когда внимание его привлекло какое-то движение. Он поднял глаза от пола и осмотрелся. На дальней стене он увидел прямоугольную дверцу вровень с полом, больше похожую на крышку секретера. Двигаясь медленно, он подошел к стене и дернул дверцу. Поддалась она с трудом, но, когда открылась, Леха замер: из шкафа-ниши на него смотрел парнишка лет восемнадцати.

– Вот черт, – вырвалось у Лехи.

Парнишка не проронил ни звука, он просто смотрел на Леху и ждал своей участи. А Леха не знал, что делать. Сказать Григорию и получить еще один труп? Промолчать и оставить свидетеля в живых? Что так, что так – все паршиво. Пока он думал, у перегородки послышались голоса. Григорий торопил Толстого: