Платье село неплохо. Немного широковато, но я и не люблю облегающие фасоны.

— Может, новый жених будет не так уж плох? — предположила тетя Молли, трогая розовый шелк. — Ты такая красавица. И этот цвет тебе очень к лицу. Ты точно роза.

— Вырез слишком глубокий, — с досадой пробормотала я, стягивая края ткани на груди.

— Можно сколоть брошкой, — предложила тетя.

А я вдруг представила себе черную розу, как будто опаленную огнем, — именно такую можно сделать, если сложить драконью чешую как лепестки. В голове зазвучали неясные обрывки мелодии, но тут же стихли.

— А что рабы? — поинтересовалась я. — Хорошо себя вели?

Тетя быстро отвела взгляд.

— Что случилось? — требовательно спросила я.

***

— Господин, вы не должны помогать мне, — ворчал Эврас, орудуя лопатой.

— А ты не должен называть меня господином, — напомнил Геррах, всаживая лом под упрямый корень.

— Эта женщина, Молли, в каком-то смысле права, — продолжил Эврас. — Я набрал лишний вес, а физический труд приведет меня в форму. Опять повезло!

— Ага, и нас прогнали прочь из кухни, словно блохастых котов, — проворчал Геррах, поддевая корень. — Если бы удача и правда нам улыбнулась, мы бы уже расплавили проклятый браслет и мчались к родным горам. Дай-ка еще раз лопату.

— Мы уже пробовали раз десять, — возразил Эврас. — Браслет так не снять. Глядите, к нам идут.

Геррах выпрямился и, приложив руку козырьком к глазам, посмотрел на две женские фигурки, спешащие по саду. Амедея переоделась в нечто розовое и воздушное, а ее тетка в сером платье напоминала маленькую грозовую тучку.

— Вот, — она осуждающе тыкнула в него пальцем. — Я сказала заняться прополкой лысому. А этот твой второй…

— Волосатый, — подсказал Геррах.

— …отправился за ним следом. Я говорила, что он может обломать ноготь, или посадить мозоль, а нам нужен красивый ухоженный жених — как об стенку горох. Может, он плохо понимает по-нашему?

— Нормально он понимает, — ответила Амедея, не сводя с него взгляда. — Просто решил помочь другу. Тетя Молли, зачем ты вообще отправила их в сад?

— Потому что они подозрительно шептались, — наябедничала та. — И все терлись на кухне.

— Вас плохо кормят? — спросила Амедея.

— Все прекрасно, госпожа, — заверил Эврас. — Нам несказанно повезло…

— Вот и нечего наглеть, — проворчала тетка.

Она достала прутик и неуверенно пригрозила им, а после, будто смутившись, спрятала его назад в карман.

— Думаю, на сегодня достаточно, — сказала Амедея.

— Мы не закончили, — возразил Геррах, наваливаясь всем весом на лом.

— Оставь уже этот несчастный пень в покое, — выпалила она. — И иди со мной. А ты, тетя, займи чем-нибудь Эвраса, только не на солнцепеке, а в тени. Он отлично разбирается в бумагах, побереги его голову.

— Надо было найти ему шляпу, — виновато признала женщина. — Пойдем, как тебя там…

Эврас последовал за ней, а Геррах все же вытолкнул пень из земли, и тот выпростал обрубки корней к небу.

— Так что ты хотела, Амедея? — спросил он, повернувшись к девушке, которая хмурилась и кусала губы, словно прислушиваясь к чему-то, слышному только ей одной.

— Продолжить твое обучение, разумеется, — ответила она. — Поговорим?

— Если хочешь, — согласился Геррах и пошел следом, приноравливаясь к ее плавной походке.

— Что ж… Как тебе мой сад? — поинтересовалась она.

Сад, раскинувшийся позади ее дома, был очень ухоженным: ровные дорожки, усыпанные желтым песком, стриженые как под линейку кусты, мраморные поилки для птиц.

— Скучно, — честно сказал Геррах. — Аккуратно, но безжизненно.

— Такая резкая критика — дурной тон, — заметила Амедея. — Попробуй найти что-то, что тебе нравится, и искренне это похвалить.