Ленни — достанет что угодно — Соловей был идеальным женихом в представлении тети Молли: стройный, златокудрый, и даже ямочки на щеках в наличии. Безжалостный и опасный как смертоносная гюрза, Ленни обладал ангельской внешностью, которую портил разве что грубый шрам поперек шеи. Я не спрашивала, как он его получил.

Разумеется, обниматься с ним я не стала, но всучила корзинку.

— Что же моя птичка принесла в клювике? — поинтересовался Ленни, убирая ткань.

— Думаю, тебе понравится, — без ложной скромности сказала я, усаживаясь на мягкий диван возле приземистого столика.

Лени взял с бархатной подушечки серебряное яйцо, увитое рунами, покрутил в руках и вопросительно посмотрел на меня.

— Оно разделено на половины, — подсказала я. — Если крутануть против часовой стрелки до щелчка, то артефакт придет в действие, и все звуки в радиусе шести зир не будут слышны за пределами этого расстояния.

Тонкие золотистые брови Ленни приподнялись.

— Проверим, — кивнул он и жестом подозвал темнокожего раба. — Стой там.

Я волновалась, потому что такое плетение сделала впервые и проверяла только на тете, а она иногда и без артефактов бывает глуховата.

— Ты сегодня выглядишь как-то по-особенному, Амедея, — проницательно заметил Ленни. — Что-нибудь новенькое произошло?

— Может быть, — ответила я. — Но это личное.

— Обычно мне нравится, когда партнеры не смешивают работу и личную жизнь, — он тоже присел на диван, но держась на расстоянии. — Но в твоем случае все иначе, Амедея. Мне даже жаль, что я так и не подобрал ключ к твоим границам.

Мое лицо словно окаменело. Вряд ли когда-нибудь я смогу спокойно говорить про какие-либо границы и не вспоминать при этом сомнительный комплимент Герраха.

— Принеси-ка нам чай, — приказал Ленни слуге, но тот так и остался стоять в дверях, а на обычно непроницаемом темном лице отразился ужас.

— Господин, — прошептал он. — Я ничего не слышу! Я вижу, что ваши губы шевелятся, но не слышу ни звука. Я оглох!

Он взвизгнул, засунул пальцы себе в уши и яростно покрутил.

Ленни досадливо поморщился, повернул половинки яйца обратно, и повторил:

— Чай нам, быстро.

Слуга выдохнул и исчез в глубине коридора, всхлипывая от испуга.

— Великолепно, — похвалил Ленни, повернувшись ко мне. — Я беру.

— Я хочу больше обычного, — сказала я. — Вполовину.

Подумав, Соловей кивнул.

— Только вместо надбавки хочу предложить кое-что любопытное. Кое-что такое, что могло бы вызвать интерес знающего человека.

Поднявшись, он подошел к шкафу с мелкими ящичками, открыл один из них и вынул плотный тканый мешочек. Подойдя к низкому столику, развязал тесемки и высыпал содержимое на стол, и я непроизвольно облизнула губы.

Черные матовые чешуйки казались сделанными из обсидиана. Ленни поднес свечу к столу, и в них заплясал огонь.

— Мне продал чешую один проныра, — пояснил Ленни. — Но я ему доверяю. Она настоящая. Где-то на заставе подрезали дракона. Так-то вроде безделица, но я подумал, что ты могла бы найти им применение.

Я задумчиво прикоснулась к чешуйкам и чуть не отдернула руку — они были теплыми.

— Но зачем это мне? — опомнилась я. — Мой отец был артефактором, я лишь продаю запасы…

— Конечно, — успокоил меня Ленни. — Но эти чешуйки довольно красивые, правда? Потрогай, не бойся, они все еще теплые, словно хранят драконий огонь. Можешь взять их, если тебе нравится.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Да… Да, я возьму их, в придачу к обычной плате.

Раб принес на подносе чай, поставил передо мной изящную фарфоровую чашку, но я знала, что не притронусь к ней — и Ленни это знал. В его шкафу хранилось столько зелий, что я до сих пор не рискнула выпить в этой увешанной красными коврами комнате даже глоток воды.