Паралич отступает только когда Феликс Тависуплеба открывает черную металлическую калитку с резной буквой «Т» посередине. Встряхиваю головой, чтобы прийти в себя.

- Мне пора, - голос хриплый и неуверенный. Прочищаю горло, хватаю ботинок с коврика, но открыть дверь самостоятельно не успеваю.

Максим протягивает мне руку, чтобы помочь выйти из высокого внедорожника, но я не принимаю ее. Во-первых, лбом чувствую прожигающий взгляд отца. Во-вторых, моя левая ладонь занята ботинком, а вторая вцепилась в пластиковую рукоятку сбоку от двери.

Резник никак не реагирует на мое игнорирование и просто поддерживает меня за предплечье. Выдавливаю из себя смущенную улыбку в качестве благодарности, когда оказываюсь одной нагой по щиколотку в снегу, а вторую, ту, что в носке, пытаюсь удержать в воздухе.

- Добрый день! – Максим делает приветственный жест рукой в сторону отца, но тот даже не кивает в ответ. Кажется, это его ни капельки не смущает. – Секунду, - просит парень и заглядывает на заднее сидение. Достает оттуда мою сумку и неуверенно протягивает ее мне, фокусируя взгляд на забинтованной ноге.

- Тебя проводить?

-Нет-нет, спасибо, я сама, - мотаю головой словно болванчик и буквально выхватываю лямки из цепких рук Максима.

Отец все это время стоит у ворот и молча наблюдает за происходящим. Страшно подумать, что в данный момент творится у него в голове. Общение с противоположным полом никогда не поощрялось в нашей семье. Отбор всех избранников для племянниц и других родственников женского пола через пятое колено производится строго посредствам моего отца, а о дружеском общении и речи идти не может. Поэтому присутствие Резника на пороге моего дома сродни красной тряпки для быка. Мне остается только гадать, что устроит папа за закрытыми дверями.

Хорошо, что он еще не знает, как сегодня пытался привести меня в чувства мой одногруппник… Губы до сих пор жжет…

- Будь аккуратна с ногой, постарайся отлежаться сегодня, - почти шепотом произносит Максим, слегка дотронувшись до моей талии. Даже через довольно плотный пуховик ощущаю жар его руки, который по венам передается моим щекам, заставляя их покраснеть.

На улице уже смеркается, а метель хоть и сбавила обороты, но все равно создает небольшой белесый туман. Это придает надежды на то, что папа не заметил фривольного жеста по отношению к его дочери.

Выдыхаю и забрасываю сумку себе на плечо. Хочу было прыгнуть на одной ноге вперед, но тушуюсь под суровым взглядом отца и в присутствии через чур переживающего Максима. Аккуратно наступаю на больную ступню и делаю первый шаг. Носок мгновенное промокает вместе с бинтами. Нога ноет, но больше не простреливает так сильно, как пару часов назад. Боль вполне терпимая. Или это действие адреналина? Разберусь позже. Сейчас есть проблемы поважнее.

Одна и самая большая из них продолжает наблюдать за ковыляющей мной, периодически делая небольшие глотки горячего напитка. Смотрю себе под ноги, стараясь не встречаться глазами с отцом.

Ровняюсь с ним и медленно переступаю через порог ворот. Молчит. Запирает калитку и обгоняет меня, двигаясь широкими шагами в сторону дома. Плохой знак.

Спиной чувствую, как Резник провожает меня взглядом, но оглянуться и попрощаться не набираюсь смелости. Мысленно умоляю Максима сесть в машину и поскорее уехать, чтобы не нагнетать обстановку.

- Явилась, - басит отец, когда я устало плюхаюсь на банкетку в прихожей и стягиваю с себя мокрую шапку. – Какого черта мне обрывают телефон с обвинениями, что ты не пришла на учебу, а теперь ты заявляешься на порог с каким-то профурсетом? Кто это был? Ты совесть вообще имеешь?! Какого черта до тебя не дозвониться?!