С преувеличенной злостью и раздражением кидаю в него свою варежку, которая улетает куда-то вниз.

- Сам ты отмороженный, - дуюсь. То не в его вкусе, то еще и больная на голову. Ну спасибо.

Максим только хохочет.

- Да ладно тебе. Считай это был даже комплимент.

Комплимент? Это что за комплименты такие отвратительные? Ему бы в школу пикап мастеров.

- В наше время шанс встретить интересную девушку ничтожно мал, - словно прочитав мои мысли, высокопарно добавляет он. Вы посмотрите, как стелет…

Погодите. Резник считает меня интересной или это сарказм? Сердце от чего-то начинает судорожно биться об ребра, в животе странная невесомость, а ладони потеют так, будто я пришла на экзамен. Ну и наваждение. Точно об лед головой ударилась. Наверно, Максим прав и мне действительно нужно в травматологию.

16. Глава 16. Алина

- Серьезно, тебе нужно в травмпункт, - в очередной раз пытается убедить меня Резник.

- Нет, все нормально, - мотаю головой из стороны в сторону и снимаю шапку, украшенную бусинками из капелек воды от растаявшего снега.

В салоне уже довольно жарко, я отогрелась, а нога начинает ныть. Но в любом случае в травму мне нельзя. Отец потом все мозги вынесет и начнет причитать, какая я у него незадачливая родилась.

«Единственная дочь, главная наследница, а такая растяпа. Вот если бы пацан родился…» - мелькает в воспоминаниях голос папы.

Да уж. Парень из меня еще бы ужаснее был и получала бы я в два раза больше нагоняев от родственничков. Так хоть за пушистыми ресницами и длинными волосами прикрыться могу. Девочек мой отец только словесно может обижать, руку никогда не поднимет. А вот с сыном бы так не возился. Помню, как к нам двоюродный брат приезжал. Избалованный до ужаса. Так отец из него всю дурь за месяц выбил. Как шелковый ходил. Потом начал подрабатывать во время учебы и съехал на съемную квартиру подальше от нашего орлиного гнезда.

- Ничего не нормально, Алина, - вытягивает меня из воспоминаний возмущенный голос Максима. – У тебя, возможно, перелом. Ты на ногу наступать не можешь. В чем проблема? Докторов боишься?

- Нет, не боюсь, - хмыкаю. – У меня мама врач.

- Тогда в чем причина? Почему ты упомянула отца? Он за каждую ссадину тебя ругает?

Молчу. Трудно сейчас вот так взять и выложить всю подноготную семьи Тависуплеба практически незнакомому мне одногруппнику. Из всех моих друзей только Лия знает правду. Перед ней мне не трудно обнажить душу. Но перед Максимом…

- Алина, - Резник аккуратно прикасается к моей ладони, которая до побелевших костяшек вцепилась в подол пуховика. – Ты чего, плачешь?

Что? В смысле плачу?

Дотягиваюсь свободной рукой до щеки. Провожу подушечками пальцев и чувствую скатывающиеся дорожки соленой влаги. Вот блин блинский! Расклеилась при Резнике! Возьми себя в руки, Алина!

Отворачиваюсь к окну и пытаюсь глубоко дышать, чтобы успокоиться и прекратить незваную истерику.

- Алина, - вкрадчиво зовет Максим. – Поговори со мной. Что случилось?

Хочу одернуть руку, которая попала в капкан его длинных пальцев, но не могу. Просто почему-то именно сейчас мне надо чувствовать ЕГО тепло, которое передает незримую поддержку.

Давно я не плакала из-за своей судьбы. Давно не винила всех на свете за то, что родилась именно в своей семье. Давно мысленно не посылала отца на все три стороны с его дурацкими планами на мою жизнь.

В детстве я не знала, как бывает по-другому, но в средней школе ко мне пришло озарение. Когда все начали выбирать профильные классы, приблизительно представляя в каком направлении хотят двигаться в будущем, я делала так, как мне говорит отец и в какой-то момент стала задаваться вопросом: «почему все одноклассники выбирают сами, а меня заставляют?»