Макс: «Знаешь почему в старину девки прыгали через костер?»

Алина Свобода: «Ты сейчас серьезно? Удали мой номер»

Макс: «Серьезнее некуда. Спроси почему»

Алина Свобода: «Почему?» смайлик с закатывающимися глазами.

Макс: «Просто эпилятор придумали гораздо позже»

Алина Свобода: «Пень тупоголовый. Не смешно»

Переписка недельной давности, но до сих пор смешно, как вчера, вспоминая, как с переднего ряда Суп пыталась сурдопереводом показать, куда мне стоит пойти после пар. Зачем-то воровато оглядываюсь, перепроверяя нет ли Харчо в аудитории, а затем набираю очередное сообщение.

Макс: «Как называют человека, который продал свою печень?»

Подпрыгиваю на стуле, видя, что лупоглазая прочитала сообщение сразу же. Гипнотизирую экран пять минут. Затем десять. Уже отстукиваю пальцами похоронный марш, как вдруг появляются три перемигивающиеся точки. Что-то печатает. Долго печатает. До дергающегося глаза долго. Неужели гуглит шутку, чтобы обломать меня? Я ей этого так не…

Замираю, вглядываясь в присланное сообщение.

Алина Свобода: «Надеюсь, тебе нравится современное искусство?» и фотка.

Твою… Да лучше б гуглила!

Вскакиваю с места, прихватывая рюкзак, и молнией выбегаю из аудитории, под всеобщее негодование и ворчание препода. К черту. Мне сейчас не до воспитанности, когда происходит ТАКОЕ!

Так быстро, мне кажется, я еще не бегал никогда. Даже, когда в детстве за мной мчалась дворовая собака, пытаясь отобрать колбасу с бутерброда. Колбасу я тогда на зло ей сожрал, после того как через ворота перепрыгнул.

Останавливаюсь у машины, упираясь ладонями в подкосившиеся колени. Пытаюсь перевести дыхание, но его спирает от злости. Гадюка мелкая! Смотрю на бок моей любимицы, которую вандально разукрасили краской из баллончика.

«Резник – лох партовый»

Так вот чем дуреха весь день занималась вместо пар.

Ржу, потому что через ошибку и такую наивность могла написать только Харчо. Плачу, потому что мысленно прикидываю реакцию родителей и сколько я потом буду копить на перекраску. С лупоглазой денег не спросишь, вряд ли найдет столько. Можно, конечно, маму-адвоката подключить, она все семейство как липку обдерет в качестве моральной компенсации. Но мне этого не надо. Сам разберусь и с покраской, и с Супом.

Ну какого лешего я из дома сегодня вышел?! За что мне это мелкое ходячее проклятье?!

Со злости пинаю колесо, по которому новая из рода Малевичей прошлась краской. Машина начинает истошно вопить сигнализацией. Уже готов в ноги кланяться перед ней в качестве извинений за вспыльчивость, как вижу одну интересную деталь: под свалившимся с крыши снегом краска начинает подтекать. Провожу пальцем по надписи – ничего. Странно.

Нахмурившись, беру горсть снега из первой попавшейся кучи и талой водой провожу по буквам.

В очередной раз гогочу на всю Ивановскую. Вот же ж Чучундра. Нервы мне решила помотать.

Обтираю влажные руки о джинсы и достаю телефон из кармана куртки.

Макс: «Соперник из тебя так себе. В следующий раз бери нормальную краску, а не меловую»

Алина Свобода: «А из тебя гонщик хреновый, ондатра тоскливая. Иди учи анекдоты»

Интересно, откуда девчонка знает про мое прошлое? Неужели ралли интересуется или обо мне информацию искала? Хмыкаю.

Ох, Тависуплеба, жди. Моя месть будет сладка, но не для тебя.

11. Глава 11. Алина

Умиротворяющие и размеренные звуки стиральной машинки медленно уносят в забытие, а теплый пол, на котором я отогреваюсь уже почти полчаса, отзывается далеко неприятным покалыванием и сводит пальцы ступней. Странное сочетание ощущений.