Вадим Иванович, храня отрешенный вид – он тоже еще не вполне оправился после недавнего происшествия – повел девочек не вверх по лестнице, а вниз, через сводчатую дверь, которую отпер не электронным, а древним металлическим ключом. Затеи шли гуськом по узкому коридору до железной винтовой лестницы, круто уходящей во тьму. Тут девочки разом вспомнили, как много раз искали проход в подвалы дворца, о которых ходили смутные, будоражащие их воображение слухи – но поиски ничего не дали. А теперь сестры уже не были так уверены, что хотят побывать в подвалах. Их пугал непривычный затхлый запах с вкраплениями чего-то незнакомого, тошнотворного, что напоминало о старости и болезнях.

Здесь даже свет был другой, тусклый, он не зажигался и не гас по мере прохождения, просто тихо тлел в массивных светильниках вдоль стен. В нишах застыли в полной боевой готовности рыцарские доспехи, эхо шагов било по ушам почище материнской оплеухи. Скоро девочкам стало казаться, что они идут по коридору много часов. А может, это вовсе не подвал, а один из подземных ходов, слухи о которых были еще таинственней? Служанки между собой шептались о вопящих призраках и о жуткой, закутанной в черную шаль фигуре, встреча с которой сулит лишь одно – скорую смерть.

Наконец Вадим Иванович остановился напротив одной из ниш и извлек из безразмерного кармана новый ключ. Дверь неохотно заскрипела, словно просыпаясь от долгого сна и желая знать, кто ее потревожил. И девочки вслед за секретарем оказались в небольшой комнате с арочным потолками и тусклым мертвенным освещением.

– Что это? – в страхе прошептала Дара.

– Это называется карцер, моя дорогая, – сочувственно вздохнул секретарь. – И вам, принцессы, придется побыть здесь какое-то время.

Начитанная Каста тут же вспомнила все книги, в которых упоминался карцер – и с азартом воскликнула:

– На воде и хлебе, да? А огромные злые крысы будут у нас этот хлеб отнимать! Нас запрут здесь на много дней, а найдут уже полумертвыми, задыхающимися в собственных нечистотах!

– О, Каста, умерь свое воображение, не пугай сестру, – дробно засмеялся старик. – Никаких крыс здесь нет, а место для нечистот находится вон за той скромной дверцей. И кормить вас будут в положенное время тем же самым, чем и прочих членов семьи. Вот насчет сроков сказать не могу – королева очень зла на вас. Но, поскольку именно я веду списки всех дворцовых мероприятий, то могу сообщить, что уже завтра утром во дворец прибудут телевизионщики, чтобы снять очередной фильм о юных наследницах престола. И я сильно сомневаюсь, что их приведут сюда на встречу с вами. А значит, речь идет всего-то о вечере этого дня, возможно, о ночи. Скоро вам доставят ужин, раз уж обед вы пропустили. И пожалуйста, девочки, ведите себя хорошо, чтобы не нажить еще больших неприятностей.

По окончанию этой речи он суетливо поклонился каждой сестре по отдельности, скользнул вон из комнаты. Принцессы услышали, как совершаются тягучие повороты ключа в замке. Девочки поежились и невольно схватились за руки, тревожно озираясь.

Вплотную к стенам друг напротив друга стояли две узкие железные кровати, накрытые шерстяными одеялами, колючими даже на вид. По центру находился деревянный квадратный стол, весь изрезанный и почерневший от старости, пара табуретов. На столе графин с водой и стаканы. Воздух здесь не был спертым, негромко работал кондиционер. Стены казались вырубленными в какой-то скальной породе и небрежно оштукатуренными. Имелось два гобелена над кроватями, старинных, китайских, но почти истлевших. На одном одинокий всадник отбивался копьем от разинувшего до предела пасть тигра, не замечая, что другой тигр уже вскочил на круп лошади и готовится напасть сзади. Второй гобелен был совершенно изодран, как будто кто-то вымещал на нем свою ярость. Привыкшим к роскоши и чистоте девочкам все это казалось чрезвычайно пугающим, хотя большинство людей нашли бы условия карцера вполне сносными.