– Я знаю, кто это! – вдруг вскричала Каста. – Это же мсье Прежан, он учил нас французскому, пока его жена не начала слишком часто болеть. Ты помнишь его, Дара?

– Я и французского никакого не помню, – пробормотала в ответ Дара, она предпочитала смотреть на юношу. С растрепавшимися волосами и пылающим взглядом он был поразительно хорош собой.

– Да погляди ж ты, что происходит! – сестра с силой дернула ее за руку, едва не своротив со стула. Теперь она показывала в сторону, туда, где за спинами волнующейся толпы военные уже устанавливали орудие обтекаемой формы, грозно сверкающее серебристой поверхностью и получившее в народе прозвище «хладомет». Одного беззвучного выстрела будет достаточно чтобы превратить этих двоих в глыбу льда, нейтрализовать возможную гранату, а потом просто расколоть на мелкие кусочки и откинуть прочь с дороги. Этого Каста допустить не смогла.

– Вадим Иванович, откройте скорее дверь! – приказала она. Но секретарь лишь покачал головой:

– Принцесса, ты сама знаешь, что делать этого нельзя ни в каком случае.

– Но я вам приказываю!

– А я не подчиняюсь, увы.

– Ах, вот как!

И принцесса Каста пошла на штурм. Она толкнула хилого секретаря рукой в грудь (не забыв второй бережно придержать за плечо), распахнула полы его парадного сюртука и сорвала висевший на тонкой цепочке электронный ключ. Дара за ее спиной попискивала от страха и интереса. Приложив ключ к едва видному углублению в стекле, Каста вырвалась на волю, как засидевшийся в бутылке джин. Толпа в испуге шарахнулась назад, а бледный офицер едва не упал грудью на готовый выстрелить хладомет. Принцесса мигом подбежала к старику с юношей, раскинула в стороны руки и громко закричала:

– Никому не приближаться, пока я… пока мы с сестрой не разберемся, в чем тут дело!

И разом стихла пораженная толпа, только фотографы не переставали щелкать затворами. Каста, не опуская рук, склонилась над стариком:

– Скажите, что с вами произошло, мсье Прежан?

– Девочка моя милая, ты не забыла меня! – старик громко зарыдал, оглаживая обеими руками балетки на ногах принцессы. – Моя добрая, самая талантливая ученица! Я всего лишь прошу милости – нет, не для себя, но для своего сына.

– Ну, говорите же! – поторопила его бывшая ученица, глазами тщательно отслеживая любое движение вокруг. Она опасалась попытки кого-нибудь из стражников схватить ее и утащить обратно под защиту непробиваемого стекла. И тогда эти двое будут немедленно убиты.

– Этот год был для нас тяжел и безотраден, принцесса, – одышливым голосом заговорил старик. – Сначала заболела и умерла моя дочь, за ней – жена. Нас сразу внесли в черный список как кандидатов на высылку из Города. Но мы старались вести себя тихо и скромно, чтобы не вызывать нареканий. Однако вчера моего сына обвинили якобы в разжигании национальной розни и предложили собирать вещи для скорой депортации. Но мой Одэ не способен на дурные дела. Он уже много лет живет мечтой попасть в школу «Стальные скелеты», чтобы однажды принять участие в Турнире. Ведь вы не забыли друга своего детства, принцесса?

Каста вспыхнула и медленно перевела взгляд на юношу. О, она не забывала его ни на день, хотя уже два года прошло с тех пор, как учитель-француз и его сын покинули дворец. За этот срок Одэ еще красивее: тугие кудри смоляных волос, худое лицо с пугающе-острыми скулами, черные длинные глаза, холодные и насмешливые. Он был старше сестер на два года, но с удовольствием принимал участие в их играх и шалостях. Теперь же взгляд его был полон горечи и злости, на принцессу он не смотрел. А «граната» в руке оказалась всего лишь двойным медальоном с портретами сестры и матери. И Каста решилась.