– Простите, у нас только две комнаты, а сын слишком взрослый, чтобы жить со мной. Но кухня у нас, сами видите, довольно просторная. Вот тот угол можно отгородить ширмой, я переберусь…

– Ни в коем случае! – тут же перебил ее мужчина. – За ширмой поселимся мы с сыном.

– Но это как-то… – попыталась протестовать мать.

– Поверьте, после прежних мест обитания это нам покажется раем, не правда ли, Роб? К тому же я очень люблю готовить! – голос у мужчины был рокочущий и очень убедительный, что ли. – Только на этом условии, госпожа Анна, мы готовы тут остаться. В противном случае мы с сыном снова вернемся в общежитие и будем ждать срока новой заявки на заселение.

– Ну, воля ваша, – сдалась мать.

Конечно, первая же стычка не заставила себя долго ждать. Утром Дым с еще закрытыми глазами поплелся умываться, дернул дверь в ванную – заперта. Мать в это время никогда ее не занимала, чтобы не дать сыну законный повод опоздать на занятия. Про незваных новых соседей он за ночь забыл, а сейчас вспомнил – и аж грудь заболела от ненависти. Дернул дверь сильнее, а потом даже ногой в нее саданул. И тогда оттуда вышел этот тип, Роберт. Волосы еще мокрые, на костлявых плечах полотенце, отцовское любимое, синее с полосками. Голый по пояс, но алый платок уже обмотан вокруг шеи. Вид у парня такой напряженный, будто он проглотил отраву и теперь ждет, когда она начнет действовать. Дым загородил проход ногой и прошипел:

– Слушай, а тебе не кажется, что для америкоса ты ведешь себя слишком нагло?

– Я – англичанин, – тут же сказал Роберт и выдвинул до предела узкий подбородок.

– С чем тебя и поздравляю! И где теперь твоя Англия? На дне морском? Ай-яй, бедная Англия немножко утонула!

Роберт задышал тяжело, уставился на Дыма с ненавистью, но ничего не ответил. Тут выглянула в коридор мама и обманчиво-ласковым голосом позвала сына заглянуть на минуточку в родительскую комнату. Немедленно. А уж там непривычно жестко сообщила, что никаких столкновений и наездов на жильцов она не потерпит. И если еще раз увидит или услышит, как он оскорбляет Роберта, то ужасно в нем разочаруется. Димка открыл рот и едва не выдал матери, как сильно он уже разочаровался в ней. Но вовремя сообразил, что после таких слов что-то сломается в их отношениях навсегда – и прикусил язык. Только ухмыльнулся недобро и ушел в свою комнату. В полуразоренную комнату, где стоял у двери пыльный чемодан…

В тот же день оказалось, что Роберт будет учиться с Дымовым в одном классе. После этого Димка записался в еще одну секцию борьбы и решил показываться дома как можно реже.

И вот снова октябрь. Вчера на тренировке Дым все время чувствовал на себе внимательный взгляд тренера, чрезвычайно волосатого дядьки пенсионного возраста, но жилистого и невероятно сильного. В конце занятия он вдруг поставил Дыма против парня из старшей группы, качка по кличке Лютик. И совсем тот не походил на нежный желтый цветок, зато на ровном месте заводился, впадал в ярость – прозвище пришло от слова «лютый».

Дымов не успел ни осознать тренерского приказа, ни толком приготовиться, как Лютик ринулся на него, повалил мимо мата на дощатый пол. Приблизил свое круглое как блин лицо, оскалился и зарычал. Почему-то именно этот рык привел Димку в чувство, он резко вывернулся, ощутив, как в спину впились десятки заноз – боролись без футболок. Перекатился, вскочил на корточки. И был готов, когда Лютик снова рванул на него, не дал подмять. Дальнейшую схватку он попросту не помнил, только то, как бил и бил, месил противника, как тесто. Даже пару раз швырнул Лютика через голову. Пока не прозвучал свисток тренера – сигнал к прекращению схватки. И Лютик остался лежать, постанывая и слабо матерясь. Дым сперва думал, что встать не сможет, ноги и руки сделались ватными. Но тренер смотрел на него – и он встал.