Была надежда, что распределение пройдет и без них. Конечно, в случае голосования бумажку с номером их квартиры тоже бросят в коробку, но дом-то у них огромный, в девять этажей – наверняка пронесет. Так что Дым с обедом не торопился, а вот мать подгоняла, будто ей не терпелось поучаствовать в мероприятии. Пришлось следом за матерью тащиться на первый этаж.

До жребия еще не дошло, домоуправы пытались уломать тех, у кого жилплощадь побольше и есть свободные комнаты. А эта странная пара, отец и сын, словно бы превратились в пыльные статуи, даже не моргали. Только у сына, худого до костлявости парня лет пятнадцати длинное узкое лицо то делалось асбестово-белым, то вспыхивало жарким пламенем. Вокруг шеи у него был обмотан многократно шелковый красный платок.

Дым скучал, разминал украдкой натруженную на тренировке ногу и ждал, когда все закончится. Когда вдруг услышал голос собственной матери:

– Мы с сыном согласны взять этих людей к себе.

Все застыли, пораженные, а Димка решил, что это он задремал стоя от усталости, вот и почудилось странное. Затряс головой, чтобы вернуть четкость мысли. Америкосы так и не пошевелились, зато все остальные уставились на его мать в полном изумлении.

– Анечка, да что ты придумала! – ахнула соседка по площадке и глянула на мать так, словно узнала о ней нечто постыдное.

– Мой муж, как вы все в курсе, умер, – сочла нужным объясниться с народом мать. – И мы не можем себе позволить охрану. На плечи моего сына легли все заботы по хозяйству, ему приходится ходить за покупками и по делам, а также прогуливаться иногда со мной. А он должен учиться.

– Мам, да ты чего, все в порядке, – поскорее вставил Дым и дернул мать за рукав. – Я справляюсь, никто нам не нужен.

Но мать его в упор не услышала.

– Вы ведь говорите по-русски? – обратилась она к мужчине. Он не сразу отреагировал на ее слова, медленно и недоуменно повернул на звук крупную голову с почти львиной гривой цвета соль с перцем, словно его оторвали от каких-то чрезвычайно важных мыслей. Сдержанно кивнул:

– Разумеется. Я родился и вырос в России.

– У вас ведь пока нет работы? Вы могли бы временно выполнять роль моего охранника? Сопровождать меня на прогулках, на рынок?

– Конечно, мэм, – подтвердил мужчина так, словно делал матери одолжение.

– Ань, да ты посмотри на него, – жалостливо произнес кто-то из толпы. – Какой из него охранник? Свою бабу, небось, не очень-то сохранил.

Дым в этот момент в какой-то прострации смотрел на мальчишку-пришлеца, потому заметил, как тот при этих словах весь передернулся и сжал кулаки. А мужчина повернулся в сторону говорившего и очень вежливо пояснил:

– Моя жена умерла от неизлечимой болезни.

Тут все сообразили, что вопрос решился наилучшим для них образом, и начали поскорее расползаться, пока глупая Анна Дымова не опомнилась и не передумала. Димка в этот момент чуть не заорал от ярости – он просто не мог поверить, что его мать такое устроила! Подвела, она снова его подвела! А ведь в их квартире всего две комнаты, что же ему теперь, перебираться в родительскую? Или вовсе уходить из дома, раз матери приспичило совершить такую глупость? Идти было некуда, но он все равно решил: если только мать скажет ему освобождать комнату, он схватит уже запыленный чемодан с вещами, из которых давно вырос, уйдет в темноту и холод.

В квартире мать первым делом пригласила поганых пришлецов попить чаю, а Дым ушел к себе. Стоял посреди комнаты, сжимал до скрипа зубы и копил злость. Потом приоткрыл дверь и прислушался. Мать говорила таким голосом, будто прощения просила перед этими… прилипалами проклятыми!