Из коморки донесся какой-то непонятный шум. Похожий на шуршание или шелест. Я аккуратно подошла ближе, прихрамывая на правую ногу. Не хотелось напугать Макса. Шелест вдруг сменил какой-то влажный звук шлепка.

Нахмурившись, я подошла еще ближе и заглянула в небольшое пространство между открытой дверью и косяком. Там, в полутьме тесной коморки, двое занимались чем угодно, но точно не укладыванием надувных матрасов.

Всхлипы, вздохи и шлепки… А еще до боли знакомая широкая спина.

— Глубже… Вот так. — Прошептал не менее знакомый голос.

Женский.

Голос Стеши.

— Дааа…

Сначала что-то непередаваемо больно дрогнуло в груди. Где-то по центру. Нет, в области левого подреберья. Затем через несколько секунд со всей силы ударило по солнечному сплетению. Отголоски этой странной боли разились даже по животу. Затем наступило онемение. Всё будто бы застыло.

Вместо того чтобы трусливо убежать и разрыдаться или устроить оглушительный скандал, я подошла еще ближе и взялась за ручку приоткрытой двери. Потянув ее на себя, я заглянула внутрь, чтобы убедиться. Мне нужно было убедиться, потому что где-то очень-очень глубоко в душе хотелось ошибиться. Ну с папой же я ошиблась. Может, и сейчас…

Нет.

Стеша была прижата к стене коморки. Прижата Максом. Она была полностью обнаженной. И… Вероятно в этот момент его член всё еще находился в ней.

— Хорошо повеселились, — я понятия не имела, почему это сказала. Оно как-то само вырвалось. — Мне понравилось, — кажется, я даже улыбнулась, а затем просто закрыла дверь и ушла.

Я не помнила, какой была реакция у этих двоих. Возможно, последовал даже какой-то ответ. Не знаю. Только вот с каждым новым шагом я всё ускорялась и ускорялась.

Нужно было уйти. Просто одеться, забрать вещи и уйти. Уехать. Да. Уехать. Я же приехала сюда на машине. В голове было пусто. Только что-то всё еще жгло в груди. Еще несколько минут назад всё было хорошо. А теперь…

Я собралась быстро. Все вопросы и недоуменные взгляды ребят летели куда-то мимо меня. Я никого не слышала. Просто хотелось поскорей убраться отсюда. Я чувствовала себя гадко. Хотелось помыться.

Пустота в голове продолжала шириться даже тогда, когда я уже находилась в пути. Я наспех надела поверх купальника джинсы и футболку. Кеды валялись на соседнем сиденье. Я была босиком. Пятка всё еще ныла.

Дурацкие слёзы почему-то скатывались по щекам. Я едва успевала их вытирать ладонью. Уже было темно, когда я ехала по городу. На заднем сиденье разрывался смарт, но я даже не собиралась поднимать трубку.

Из всех мест, куда бы я могла сейчас приехать, моя машина почему-то остановилась на новенькой парковке детского центра.

Охранник знал меня, поэтому я без проблем попала внутрь. Босиком и с прижатыми к груди вещами, я намеривалась попасть в свой кабинет, закрыться изнутри и… И просто привести в порядок себя и свои мысли.

Гребаный ключ от кабинета никак не хотел попадать в замочную скважину. Несколько раз я даже его уронила. В последний уже и не стала поднимать. Просто прижалась лбом к прохладной гладкой поверхности двери и зажмурилась до образования цветных точек под веками.

— Здесь сквозняки. А вы босиком. Нехорошо. — Прозвучал в полутьме помещения знакомый голос, в котором сейчас не было слышно ни привычной иронии, ни опостылевшего высокомерия.

Должно быть, и этой дурацкой ухмылочки, которую я так ненавидела, тоже не было.