Решительно захожу обратно в ресторан и вижу на глазах у ребенка слезы. Вот только этого не хватало!

Терпеть не могу, когда женщины ревут. А когда плачут маленькие женщины, любая, самая черствая душа готова на все.

— Милая, что случилось?

Молчит, обиженно поглядывая на бабушку.

— Говори, Роза не будет тебя ругать, — беру ладошку и сжимаю в своей.

— Я увидела лошадку и хотела погладить… — Малышка вытирает слезы кулачком.

— Ты, наверное, ошиблась, в ресторане лошадей не бывает. Но если бы были, я обязательно проводил бы тебя к ним.

— Да нет же! Смотри! Вон, за окном! — вскакивает и бежит к стене напротив. Оттуда открывается вид на пешеходную улицу. Не сразу понимаю, о чем речь. Но ребенок активно машет руками, указывая на угол дома. И до меня наконец доходит.

— Это не совсем лошадка… Ну, вернее, лошадь, конечно… но она на службе, — пытаюсь объяснить Виолетте, что конная полиция не лучший вариант для общения с животным.

— Я всегда мечтала о такой! Белая! Как у настоящей принцессы! — хлопает в ладоши, привлекая внимание посетителей.

— Виолетта… Вернись за стол! Иначе я увезу тебя обратно! — грозно говорит Роза.

— Нет! Я останусь с папой! Он хороший и добрый! Купит мне лошадку! И мы будем жить втроем! Без тебя! — упирается кулачками в бока и переходит на итальянский. Не знаю этот чудесный и очень эмоциональный язык, но судя по интонации она адаптировалась и больше не смущается от внимания. И теперь уже весь ресторан и даже сидящие за дальними столиками откладывают меню и наблюдают за развитием событий. Кто-то с откровенным интересом, кто-то с осуждением, а кто-то с улыбкой на лице.

— Этот ребенок просто ураган, — Роза откладывает приборы и поднимается с места, но я деликатно останавливаю ее.

— Я попробую с ней договориться.

— Вряд ли это удастся, — закатывает глаза, — но рискни.

— Доедайте. Встретимся на улице.

Киваю официанту, чтобы забрал счет и быстро подхожу к Виолетте.

— Пойдем. Но с одним условием: ты больше не будешь спорить с бабушкой, — протягиваю руку малышке. И она, не раздумывая, бежит за мной.

— Исчезла! — вертит головой. Глаза снова на мокром месте. — Пока мы шли, мою лошадку купил кто-то другой! Как же так?!

— Ну ничего, зато здесь есть огромный магазин игрушек. Хочешь зайти? Наверняка там найдется что-нибудь подходящее для принцессы. Может быть, там и кони есть…

— Даже не знаю. Вряд ли та большая лошадка влезла в маленькую дверь этого магазина.

Поражаюсь железной логике ребенка.

— Хорошо. Тогда сейчас мы поедем смотреть дом, а завтра отправимся на ферму.

— Правда?

— Обещаю.

— Ты самый лучший папа в мире! — малышка прижимается к моей ноге, обнимая ее. Это и смешно, и трогательно. — А вот теперь можно отправиться в магазин игрушек, — деловито заявляет Виолетта.

Прикидываю, что последний раз был в подобном заведении лет тридцать назад. Помню, как нравилось рассматривать игрушки на полках. Папа приводил меня, и мы долго бродили выбирая. Я никогда не хватал с полок все подряд. Отдавал предпочтение конструкторам, которые можно собрать и разобрать, проявить фантазию. И вот сейчас я сам в роли отца, стою и затаив дыхание наблюдаю за тем, как малышка сосредоточенно оценивает «местность» в поисках чего-то конкретного.

— Здравствуйте! Чем могу помочь? — к нам подходит улыбчивый продавец. — Выбираете игрушки для себя или в подарок?

— И для себя, и в подарок, — уверенно отвечает Виолетта, заставляя продавца еще сильнее расплыться в улыбке.

— Я с удовольствием помогу.

— Это вряд ли…

— Почему?

— Ты слишком худой. Не сможешь донести.