- Больше она тебе не понадобится. Извини, просто другого способа ее снять сейчас нет. - Издевательски ухмыльнулся Фаренгейт, будто чувствовал, о чем только что подумала его пленница.

- Пожалуйста… - Шепотом, практически одними губами сказала она, пока глаза застилала пелена соленой воды. Становилось невероятно стыдно. Хотелось прикрыться, но такой возможности не представлялось. Хотелось свернуться в калачик, и куда-нибудь деться, чтобы никто не смотрел. Никто не видел.

- Ты сказала, я съем этот ремень? А сейчас что скажешь? - Внезапно он отстранился, перевернул её на живот и замахнулся. Руки оказались скрещенными, свело плечи. Послышался свист.

Удар. Еще удар, и еще. Ощущалась жгучая боль на бедрах и выше. С ресниц посыпались слезы, и их тут же впитывала старая подушка. Ремень попадал не только по внешней, но и по внутренней части ног. Оставлял следы, глубокие, красные борозды.

- Нет!!! - Заорала Лина, вытаращив глаза. - Ладно... все, стой, подожди. Прости, прости меня. – Голос срывался, дрожал. – Но... но разве это честно, наказывать, когда человек д-даже не помнит за что? Разве такой мести ты хотел? Подожди, н-немного, стой... Прошу, остановись, на минуту...

- М. Теперь умоляешь, значит. – Индиго показательно сделал вид, что задумался. - Ладно. Я расскажу еще раз, хотя чем больше я буду об этом вспоминать, тем больше я буду зол, и тем сильнее будет твое наказание. Но если ты так хочешь слышать… - Он склонился над ее ухом, и тихо, жутко заговорил. - Ты заставила меня пройти через унижение быть осмеянным научным коллективом страны, когда я шел на гранд за мой труд. Моя работа, над которой я сидел шесть лет… ты её уничтожила. Почти полностью. Меня уволили. Теперь после этого позора в научных кругах меня не примут. Я – изгой. Идиот. И, соответственно, я не могу теперь устроиться преподавать. Хотя был, до этого, в лучшей академии, куда ты, ненароком, попала. Больше нет смысла!!! Даже если меня, вдруг, возьмут хотя бы учителем в среднюю школу, я знаю, как на меня буду смотреть!! Теперь я знаменитость. Благодаря тебе, Лина.

- Господи… - Губы дрожали. Всего этого, казалось, в ее жизни не было. И этот психически больной несет какую-то несусветную чушь, но сердце холодело от его рассказа. Академия, в которую она так хотела попасть. Академия, ради которой продала квартиру. Академия, обучение в которой она… не помнила. Как и не помнила странного, безумного мистера Фаренгейта.

- Я заставлю тебя страдать. – Его выражение перекосил неадекватный оскал, и Каганер зажмурила глаза. Ресницы слипались.

Она больше не чувствовала ударов, все смешалось в сплошное, ужасающее жжение. Через несколько минут он, наконец, остановился. Откинул ремень в сторону, залез сверху и схватил свою ученицу за волосы, всматриваясь в лицо.

- Я не делаю людям плохо по собственной прихоти. - Прохрипела Лина, вновь начиная плакать. - Не помню... не помню, что случилось, я не помню, но я никогда не делаю больно просто так. Что ты такого сделал мне, раз я так поступила? Что ты сделал со мной?! - Она раскрыла красные глаза, и стиснула зубы, чтобы не разреветься окончательно. - Прости меня. Прости, что так получилось с тобой. Прости. Я испортила жизнь тебе, да. Умоляю, прости. Прошу, остановись сейчас. Хватит...

- Еще пытаешься со мной торговаться? Или внушить, что я поступаю как-то… не правильно? – Зрачки блеснули во мраке ночной тишины. – У меня есть право так поступать. Потому что все возвращается. И тебе вернется.

- Умоляю, остановись… - Веки дрожали.