- Иди. А, кстати. - Смазливое лицо с квадратным подбородком вновь перекосила холодная усмешка. - У тебя есть какой-нибудь еще опыт работы? Ты что-нибудь умеешь? - Внезапно спросил он.

- Умею. - Спокойно ответила Каганер, склоняя голову. - Умею убирать. Довольно аккуратно. Умею быть незаметной, но если будет нужда, заметной тоже умею быть. Ну а помимо этого... - Она сдвинула брови. - Могу рисовать. Делать ремонт. Много чего могу на самом деле, только... спросите. Но вообще я инженер-технолог и дизайнер кондитерских изделий. На побегушках тоже могу быть, если что. К вашим услугам. - Лина неловко улыбнулась, очень странно, чтобы шеф, вдруг, не подумал, что она с ним заигрывает. Хотя она тут же убрала улыбку с лица и отошла в тень высокого фикуса. Вдруг все же подумает…

Он оценивающе её осмотрел. Брови, нос, задержал взгляд на бледных губах. Но в этом взгляде промелькнуло что-то тяжелое. Ненормальное.

- Ничего интересного. Все это, думаю, тебе не пригодится здесь. Кроме первого. - Прохладно подчеркнул мужчина.

- Еще раз прошу прощения. – Каганер закусила губу от нарастающей неловкости. Шеф пару секунд помолчал и внезапно спросил:

- Почему ты вообще выбрала эту работу? Я думаю, она тебе не слишком-то подходит. Ты… вполне себе сносна. – Он задумался, пока на губах играла знакомая усмешка. - А вообще забудь, меня это не касается. – Молодой человек отпустил уборщицу, и кивнул ей на выход из комнаты. Когда та оказалась вместе с ним снаружи, он достал из кармана пиджака небольшой ключ и несколько раз повернул его в замочной скважине. Раздался щелчок, после которого мужчина молча пошел прочь, быстро скрывшись во тьме темного холодного коридора.

- Что значит… не подходит? – Переспросила уборщица, хотя тот уже ушел. - Что значит… “вполне себе сносна”?! - Она так до конца и не понимала, оскорбление это или комплимент.

Глубоко вздохнув, Лина бросила тряпки себе на плечо, и поплелась проверять комнаты дальше. В конце концов, у нее действительно много работы, и нужно было ее выполнить... чтобы этот самодур не решил ее выгнать за простой. Мало ли.

С одной стороны, у него умерла жена... и, наверное, такое поведение понятно. Мелочное, надменное, злобное. Осуждать его не нужно. Девушка вскинула брови, протирая в своих мыслях какую-то вазу. Но, все-таки, стоило быть осторожнее. И она будет осторожной. Ей очень нужна эта работа.

Молодой человек скрылся в кабинете. Весь этаж снова стал казаться каким-то призрачным, не живым. Лампы излучали все тот же бледный фосфорный свет. Свет из странной комнаты теперь не лился, но Каганер услышала за соседней дверью шум. Похоже, начинался дождь. Из-за отсутствия окон в коридоре, она не знала, что происходит на улице, и весь этаж казался изолированной коробкой. Приходило понимание, что больше никого не будет. Никто не придет. Тишина и одиночество.

Усталость все сильнее сковывала бледное, прохладное тело. Уборщица тяжело вздыхала, то и дело поглядывая на часы. Стемнело, а дождь на улице превратился в ливень. Моргать становилось все тяжелее, руки не слушались, а на телефоне внезапно закончились деньги, чтобы вызвать такси. Она с грустью смотрела на конверт наличных, понимая, их при всем желании не сможет с них позвонить, или долететь на нем домой. Добираться предстоит пешком. Усталыми руками Лина сложила швабры с тряпками в подсобку, и направилась к выходу.

Пахло дождем и сырой землей. Серая дымка ползла сквозь траву, окутывала хрупкие стебли растений в клумбах. Девушка застыла на выходе, не в силах сделать шаг. Несмотря на усталость, ей внезапно захотелось пройтись. Она закрыла глаза, и ступила вперед, под стену холодного дождя. Джинсы, футболка, кеды мгновенно намокали под ливнем воды. Ноги сами несли ее вперед, к кованному забору, однако сзади внезапно послышался звук шагов. Каганер вздрогнула, услышав возле себя голос: