В ушах Ларисы голубые брильянты, на пальце тоже колечки не из дешёвых, красивый браслетик из белого золота опоясывал тонкое запястье. Юбка ниже колен, высокий каблук и дорогая блузка из бутика. Духи обалденные! И платиновая карточка, которой она расплачивалась с таксистом.

В руках держала телефон, тоже подаренный престарелым воздыхателем.

– Тусечка, не беспокойся, я на вокзал приехала, проводить подругу к родителям. Я только на такси.

– Ларочка, девочка моя, тебе нельзя так поздно одной ходить, – отвечал старикашка в трубку. – Я пришлю охрану. И мне не нравится, что ты живёшь в общежитии.

И хотя громкость была минимальной, я всё отлично слышала. Это моя отличительная черта – стопроцентное здоровье. И зрение, и слух, и обоняние такие, что звери позавидуют.

– Тусик, мы поговорим об этом утром, сейчас малышку Лизоньку нужно отправить домой.

– Хорошо, моя девочка. Отправляй Лизу, и ко мне.

– О, мой хороший, – похотливо посмеялась Лариса. – Мой лев, я скоро буду!

– Чёт меня тошнит от твоих дряхлых амуров, – скривилась я, забирая у таксиста свои чемоданы и рюкзак с ноутбуком.

– Лиза, у меня серьёзно, – строго отвечала Лариса. – Это хороший билет в будущее. Ты вот к маме с папой в провинциальный городок, а я в деревню ни ногой.

– Если выдержишь, то я не против.

Мы шли по ночному вокзалу ближе к перронам. По дороге завернули к кассе, где забрали билет.

А потом вдруг накатило.

Мы стояли с подругой у поезда и смотрели друг другу в глаза. Почему-то я поняла в этот момент, что больше не увижу её. И стало так грустно, что я обняла подругу, поцеловала и слезу пустила.

– Да, ты что, Лизок! – смеялась Лара, поглаживая меня. – Ну, перееду я к Тусику, в универе будем видеться. И вообще, я тебя не кину. Обязательно найдётся и для тебя представительный мужчина. Не брезгуй, освоиться можно, любовников из охраны ещё никто не отменял.

– Что-то я вообще расклеилась, – я вытерла слёзы. – Козлов чуть меня не изнасиловал, галлюцинации, ещё и к маме с папой ехать. Последнее совсем жопа, Лариса. Это крайний вариант, от безысходности.

– У тебя есть я, – напомнила она и нажала на кончик моего носа, как на звонок. – Звони.

Я её от сердца отрывала. Моя любимая подружка. Сколько мы с ней гуляли, сколько тусовались. Друг друга выручали. И не ссорились, не завидовали, не строили козни. Полное взаимопонимание и взаимовыручка. Что ж ты, Лариса, не парень? Я бы тебя любила ещё и телом.

А в купе припала к окну и опять плакала, махала Ларочке рукой. Отправила ей сообщение, когда поезд тронулся:

 «Лара, ты самая лучшая подруга в мире. Ты вообще человек с большой буквы!»

«Головушкой подлечись, Лиза. Ты, похоже, перетрахалась»

– Сука, – выдохнула я и поймала на себе неодобрительный взгляд старухи с верхней полки.

***

Недаром я к родным не хочу ехать. Это просто жуткое место!

 Но всё по порядку.

 Мама с папой живут в большом старинном доме. Таком старинном, что администрация городка нам на забор навесила табличку, что объект внесён в список архитектурного наследия края. Дом расположен у леса, там заповедник и строительство не предполагается, поэтому мимо нашего дома возят экскурсии. Не то чтобы городок был с хорошо развитой туристической инфраструктурой, но в карту путешествий по старинным местам занесли, и вот получилась асфальтовая дорожка прямо к калитке.

Дом древний. Внизу по древнерусской традиции хлева, наверху комнаты с мелкими окошками, из дома выход в гигантский сарай с сеном.

Дед с отцом дом поправили, забор отремонтировали, но всё равно как в шестнадцатом веке. Печи, лавки вдоль стен. И вся эта гиблая хрень поддерживается родаками. Мама ткёт коврики, делает глиняную посуду, вырезает деревянные ложки и расписывает кружки. И всю жизнь этим зарабатывала. Бабка вяжет на заказ и на ярмарку. Дед с отцом занимаются скотиной, держат пасеку. Они совсем несовременные. Никогда не обращаются к врачам, нет интернета и не почти не пользуются электричеством. Что происходит вокруг, не интересуются.