избежать скандала. Мне показалось, что это самый

лучший выход из положения.

Но Наргиз нашла настоящий и единственный выход. Я восхищён её красотой и неординарностью.

И желаю большой и настоящей любви Вашей необык-новенной дочери. Давид»

Акоп Левонович откинулся в кресле и захрипел:

– Что?! Дай сюда!!!

Вырвал письмо у сына, руки его дрожали, буквы

плыли перед глазами. Потом Акоп Левонович смял

письмо и кинул его в угол комнаты.

– Закажи билет в Москву. Для меня.

Левон тяжело вздохнул. И опять посмотрел на отца

с жалостью:

– Папа, в Москву тебе ехать не надо. Наргиз нашла

в Москве Арсена и осталась в госпитале, чтобы за ним

ухаживать.

Левон никогда не видел отца таким растерянным

и жалким. Он подошёл к бару, вытащил бутылку коньяка, разлил коньяк в хрустальные рюмки, одну

из которых протянул отцу, другую залпом осушил сам.

– Ты мне говоришь об этом сейчас? – почти

с ненавистью спросил сына Акоп Левонович.

32

– Ты был совершенно невменяем эти три дня.

– Какой ещё Арсен? Они ведь никогда не дружили.

– Да. Но Наргиз, оказывается, была в него влюблена.

– Что значит влюблена?! – заорал Акоп Левонович. – Какая ещё любовь?! – и вдруг, резко поменяв

тон, испуганно спросил, – А этот Арсен, случайно, не женат?

– Нет, нет. – Левон ободрительно закивал головой, – тут в этом плане всё чисто. Ни жены, ни женщины, ни девушки, ни ребёнка.

– Ты уверен?

– Да. Бедный парень и не успел. Прямо с пятого

курса – на фронт. Нет, я знаю точно. Мы искали со-провождающих, когда отправляли его, раненого, в Москву. У него одна старенькая бабушка, сама больная. Мать где-то затерялась, и никого из близких

не нашлось.

Акоп Левонович, казалось, окаменел. Потом

неожиданно тихо спросил:

– Сынок, что мне делать?

Левону захотелось обнять отца и, как маленького, прижать его к себе, – таким беспомощным и растерянным тот не выглядел ещё никогда. Но вместо этого

ответил

твёрдо,

как

озвучивают

продуманные

и не подлежащие сомнению решения:

– Папа, я думаю, надо нам подождать и больше

не принимать скоропалительных решений под горя-чую руку. Наргиз в госпитале ухаживает за моим товарищем, у которого нет близких. Давай посмотрим

33

с этой стороны, тут нет ничего такого. Выполняет свой

долг, так сказать. А что из этого выйдет, там видно будет. Поженятся – слава Богу. Не поженятся – тоже хорошо, не ровня Арсен нам, хоть и уважаю я его. Не будем вмешиваться в их дела.

Акоп Левонович в отчаянии схватился за голову.

Он проклинал Давида – жена, видите ли, ребёнок.

Ещё неизвестно, чей ребёнок! Мало ли жён с детьми

бросают… А тут даже не расписаны. Подонок. Нет, всё

правильно сделала Наргиз. Наргиз…

Сердце кольнула острая боль: правильно ли он поступил? Акоп Левонович вдруг почувствовал себя каким-то незначительным существом, которое может об-мануться, которому можно навязать чужие правила…

Ну что ж, если само провидение навязало ему свою иг-ру, и Наргиз была послана в Москву за своей судьбой, то более ничего не остаётся, как ждать.

В памяти смутно проступил образ Арсена. Никогда бы не подумал, даже в кошмарном сне, даже в шутку, что у него будет такой зять. Безотцовщина. Да

и мать… уж лучше бы её совсем не было. За такого

свою дочь Наргиз отдать? Акоп Левонович застонал.

Он, ведущий деловые переговоры с иностранными ми-нистрами, финансирующий политиков, должен пород-ниться…

Нет, он едет в Москву, он привезёт свою дочь назад. Сколько поухаживала, – ладно, Бог с ними обои-ми. Акоп Левонович резко встал.

– Папа, что с тобой?

Акоп Левонович рухнул в кресло, как подкошенный.

34

Глава 4. На ступеньку

вверх

Неделя, проведённая Наргиз в больнице, показалась ей месяцем – как здесь всё отличалось от того, что она видела до сих пор. «Грязная» работа, воздух, пропитанный лекарствами и испарениями от лежачих