Я сохраняю лицо, но внутри все кипит. Он задевает во мне струну, которая отвечает за страх. Я нервничаю, читая в его словах не простое желание развлечься или задеть меня, а реальную угрозу. Из-за этого становится не по себе.

К счастью, в комнату входит Ксения и уводит меня, чтобы продолжить подготовку. Я забираю завтрак с собой и перекусываю по дороге, слушая спокойный голос девушки. Я бы многое отдала, чтобы видеть в доме только ее. Она по-доброму смотрит на меня и вообще производит впечатление хорошего человека.

— Ты давно работаешь на Никольских? — спрашиваю у нее.

— Я? — она отрывает глаза от блокнота и пару секунд хмурится, не в силах быстро перестроиться со списка дел на разговор. — Всего несколько дней. Если честно, работа с вами — моя стажировка. А если быть совсем честной, я тоже Никольская.

— Что?

— Нет-нет, фамилия у меня другая, — Ксения коротко смеется. — Но я их дальняя родственница. Очень дальняя. Мой отец троюродный брат главного Никольского, или не брат, а дядя… Я сама путаюсь. Но можно сказать, что меня взяли под крыло. Устроили по блату. У Никольских очень много возможностей, поэтому к ним все тянутся.

— Ты меня удивила. Мне нужно время, чтобы осмыслить эту информацию.

— Я сама чувствую себя здесь не в своей тарелке, — Ксения указывает по сторонам. — Я не привыкла к такой роскоши.

— К тому, что в комнатах расходится эхо от шагов?

Ксения кивает со смешком.

— Я выросла в обычной квартире, — продолжает она. — И я тоже боюсь Игоря Никольского.

— Ты слышала наш разговор?

— Да, немного, — она поджимает губы на мгновение. — Надо будет что-то придумать, он ведет себя ужасно…

Ксения замолкает, потому что перед нами появляется Тамара. Помощница сразу берет дело в оборот и направляет нас в следующую комнату. Тут включены сразу два телевизора, один правда без звука, но на экранах и там, и там показывают интервью Любови Никольской. Я тяжело вздыхаю, понимая, что мне сегодня целый день смотреть на нее и пытаться копировать.

Так и происходит. Новый день отчаянно напоминает предыдущий. Меня снова подгоняют под “золотой стандарт”, которым является госпожа Никольская. По большому счету не происходит ничего нового, я чертовски устаю и чувствую себя, как выжатый лимон. Случается только одно исключение. Я как раз смотрю на наручные часы, успокаивая себя, что уже выдержала шесть часов “тренировок”, и в этот момент с улицы доносится рык мощного мотора, а следом визг тормозов.

Я стою у окна, и мне стоит только обернуться, чтобы разглядеть, что творится на улице. А там назревает что-то плохое — внедорожник охраны грубо перегораживает дорогу спортивной машине, которая едва-едва успевает затормозить в последний момент.

— Ты охренел, урод?! — выпаливает парнишка в модном пиджаке, вываливаясь из красного спорткара. — В глаза долбишься?!

Рядом с ним вырастает его приятель, который выскакивает с пассажирского места. Правда, как-то помочь он не успевает. Он тут же оказывается на бетонной дорожке лицом вниз. Я кривлюсь, представляя как это должно быть больно. Охранник повалил его на землю всего одним поставленным ударом. Подсечкой.

— Лежать, блять! — приказывает охранник и только в этот момент я понимаю, что это Смирнов. — Не двигаться, я сказал!

Я случайно касаюсь щекой стекла, стараясь разглядеть его получше. Смирнов указывает на лежащего другому охраннику, чтобы он присмотрел за ним, а сам переключается на водителя спорткара.

— Ты знаешь, кто я?! — вопит тот, а по тону слышно, что он до сих пор не может поверить, что их посмели тронуть.