- Но… как такое могло произойти?  - не понимал Лайгон. - Почему изначально способности к магии не пытались развить?

- Потому что способность к магии считалась… болезнью.

- Болезнью? – практически хором переспросили оба валинкарца, словно не поверив своим ушам.

- Да, - подтвердил голос. - Это ненормально – владеть магией. Это отклонение, которое нужно зарывать в землю или использовать очень редко и осторожно. Так они считали. Но я пошёл своим путём. Я узнал, что все боятся магии, потому что в древние времена маги правили миром. Жестоко правили. Пока не поубивали друг друга. Почти все тогда исчезли. А недлы, жалкие недлы, остались в большинстве. Их никто не трогал, магам не было дела до этой низшей расы. А они поднялись на пьедестал, они заняли полуразрушенные замки, они основали новый мир. Мир, где магия была объявлена болезнью. Стоит ли говорить, что выжили лишь хилые маги, трусливые, те, что попрятались по щелям, пока величайшие правители того мира бились на смерть? Вот они – ваши и мои предки! Не рабы – нет! Если смотреть глубже, то они – предатели, жалкие предатели и трусы! Ничем не лучше и не хуже недлов! Я осознал это, как и то, что магия должна быть великой. Нельзя иметь способность к магии, но не развивать её!

Голос звучал всё так же бесстрастно, только теперь сделался громче и настойчивее. Смятение охватило Лайгона. Он не понимал, как так можно. Мужчина спросил тихо, словно сам у себя:

- Ты захотел убить их всех? И недлов, и рабов? Но зачем тогда ты создал эту планету? Зачем открыл им ореливий?

- Потому что к тому моменту я стал магом, - объяснил Ореливий, но из этого объяснения Лайгон ничего для себя не уяснил. - Настоящим, вечно развивающимся и движущимся вперёд. Только такой маг имеет право зваться магом. И тогда я был им! Эти недлы и их рабы были занятными игрушками. Я сумел устроить конец света. Приближающийся, неотвратимый… сперва да, я планировал убить их всех и остаться в гордом одиночестве на своей планете…

- Ты сумасшедший… - прошептал Лайгон, не стесняясь обидеть Ореливия. - Убить всех, чтобы заполучить планету? Потешить самолюбие?

- Осуждаешь меня? – без интереса спросил голос. - Думаешь, возненавидь ты всех вокруг, ты стал бы разбираться, кто заслужил смерти, а кого можно попробовать вернуть к нормальной жизни?

- Невозможно ненавидеть всех! – воскликнул Лайгон. – Это не нормально! Это противоестественно и нелогично, в конце концов!

- Тебе знакомо одиночество? – неожиданно спросил голос, и Лайгон вздохнул, признаваясь:

- Да. Но это не повод ненавидеть всех! Всегда есть тот, кто с тобой заодно!

- Пока у тебя есть хоть кто-то, кто с тобой заодно, ты не ощутил настоящего, подлинного одиночества, которое ощутил я. Одиночества, когда вокруг все жалки настолько, что кажутся ненужным мусором на твоей прекрасной планете! И нет никого, с кем бы ты был готов разделить свою жизнь и свою власть, потому что ты выше всех. Оказаться лучшим во всём и осознать, принять тот факт, что все прочие ничтожны  –  вот, что значит, оказаться одиноким.

- Это бред! – выдохнул Лайгон. Он знал, как можно не понимать всех окружающих, но не представлял, что должно произойти, чтобы заставить одного ненавидеть, действительно всей душой ненавидеть всех. Зеленоглазый мужчина не знал, что близок, очень близок тот день, когда он станет таким же, как маг Ореливий, когда станет думать так же, как он, чувствовать то же и принимать столь же жестокие решения. А пока он стоял и с непониманием смотрел на стены пустого зала, в котором присутствовало сознание далёкого невидимого мага, голос которого продолжал рассказ.