Но раздался звук гонга. Он разлетелся эхом по туннелям, заставив недлов замереть. Они разом пришли в себя, прекратив избивать тех, кто лежал на полу. Маг уже плохо помнил происходящее, проваливаясь в беспамятство, но всё же временами осознавая, что происходит вокруг. Недлы наспех дотащили пленников до камеры, бросили там, ворча и ругаясь, подобрали своих, избитых по ошибке, и, опустив на место ореливиевую решётку, ушли туда, куда их позвал гонг.

***

Сознание возвращалось к магу медленно. Голова, как впрочем, и всё тело его, противно ныла от назойливой тупой боли. Лайгон постарался уснуть, поскольку просыпаться и оказываться в мрачной реальности не хотелось совершенно. Уснуть у него получилось, и в следующий раз он лениво приоткрыл глаза лишь спустя несколько часов. И то только лишь от того, что на каменный пол был поставлен металлический кувшин. Причём поставлен настолько резко и громко, что звон металла о камень заставил мага глянуть, что происходит. А ничего интересного не происходило. Трое недлов принесли  высокий узкий кувшин и поставили его за решётку, не утруждая себя её подъёмом. Лайгон заметил лишь их удаляющиеся фигуры. Похоже, недлов совершенно не волновало, живы их пленники или нет. По крайней мере состояние одного из них явно могло вызвать подозрение – маг валялся на полу практически в той позе, в которой и был брошен. Ощутив негодование по этому поводу, маг поднялся, чувствуя сразу все свои ушибы и синяки. Феронд сидел неподалёку и смотрел на него, однако при плохом освещении понять его взгляд было невозможно, и маг спросил:

- Как настроение?

- А у тебя? – хмуро задал встречный вопрос Феронд.

- У меня гаденькое… - признался маг. - Словно какие-то твари взяли меня в плен и не говорят, зачем. При этом пытаются унизить и доказать своё превосходство, а я сижу без магии и побитый.

Маг вздохнул и подошёл к брату, тяжело переставляя ноги. Лайгон ненавидел эти цепи, которые мало того, что были тяжелы, так ещё и тёрлись о ноги, а при движении издавали мерзкий звон о пол, лишний раз напоминая о безысходности. Да, положение у них было не завидное, но Лайгон не хотел, чтобы последние часы или дни своей жизни они провели в мрачном молчании. Поэтому он уселся рядом с Ферондом и уставился на него выжидающе. Маг знал, что у брата есть вопросы, и он обязательно задаст их. Лайгон не ошибся, так как вскоре послышался первый вопрос:

- Почему они игнорируют тебя?

- Игнорируют? – переспросил Лайгон, демонстративно дотрагиваясь до разбитой губы. – Да они бы и живого места на мне не оставили, если бы гонг не позвал их куда-то.

- Ладно, не игнорируют. Но почему они всё время кричат на меня? Почему мои руки связаны, а твои нет?

Маг глянул на его стянутые за спиной руки, о которых как-то успел позабыть, и предложил:

- Давай, попробую развязать.

Тонкие пальцы долго возились с узлами, которые были и без того крепко стянуты, а от вечных попыток Феронда высвободиться затянулись ещё сильнее. Брат терпеливо ждал, и маг, понимая, что развязывать он будет долго, решил не молчать:

- Им нужен ты, а я так, за компанию, - объяснил Лайгон. – Не обольщайся, Феронд, это не потому, что ты такой опасный и сильный… Просто ты… Не хочу обидеть, но ты похож на тех, кто когда-то был их рабами… Ты - похож, а я – нет…

- С чего ты взял, что это важно для них? – осведомился мужчина, которому казалось, что эти твари готовы изловить и запереть в камере кого угодно.

- Статуи, - ответил маг, чувствуя, что ногти ломаются о верёвки, но и узлы постепенно расшатываются. - Они разбили две статуи, и обе изображали длинноволосых мужчин без бород. Недлы всегда стригутся коротко. Статуи разбили при нас, полагая, что это причинит нам боль, потому что мы… вернее, ты… В общем, недлы думают, что их статуи изображали тебя.