Их тащили по коридору, который был освещён факелами, но редкими, отчего временами наступающая темнота казалась непроглядной, а свет режущим глаза. Недлов же эта постоянная смена тьмы и света не смущала. Они не жмурились на огонь, и от света их зрачки ничуть не менялись.

Один из недлов нажал на какой-то рычаг, расположенный в темноте, и где-то далеко впереди раздался скрежет. Неприятный и не предвещавший ничего хорошего. Скрежет металла о камень. Где-то впереди хитрые механизмы заставляли ореливиевые прутья решётки подняться вверх, внутрь каменного потолка. Недлы посовещались на своём языке и единодушно принялись бить пленников ореливиевыми дубинками. Это могло бы быть очень больно, если бы цепи не предохраняли валинкарцев от прямых ударов. И хотя шипастые звенья впивались в кожу, это было определённо лучше, чем получать удары дубинками. Лайгон сгруппировался, прикрыв голову руками, а его товарищи не собирались смиренно сносить нападки горных аборигенов. Они пытались дотянуться до противников, протягивая протиснутые через сеть руки, но тут же отгребали по ним, но всё равно продолжали пытаться.

- Перестаньте, - взывал к разуму валинкарцев маг. – Они всё равно одолеют вас. Лучше посмотреть, что будет дальше! Ведь чего-то они хотят!

Гринор презрительно фыркнул:

- Не сомневаюсь, что ты готов на всё, чего бы они от тебя ни хотели! Но я так не умею!

Лайгон не стал спорить. Ему оставалось лишь дождаться, пока недлы, наконец, попадут по головам валинкарцев так, что те потеряют сознание. При этом существа не очень разбирались и вдавались в подробности, и потому нанесли лишающие сознания удары по каждому пленнику.

16. Глава 16

Помещение, в котором очнулись валинкарцы, оказалось весьма просторным. Кроме того, недлы не потрудились обездвижить пленников или хотя бы как-то ограничить возможность их передвижения. Руки и ноги были свободны, и если бы не наливающиеся болью ушибы и решётка, преграждающая единственный выход, можно было подумать, что недлы просто выбросили валинкарцев. Но нет. Они были в плену.

Маг закрыл глаза, пытаясь справиться с головокружением и нудной болью в теле.

- Ты как? – заботливо спросил подошедший Феронд и дотронулся до плеча лежащего на спине брата.

- Жив, - ответил Лайгон, поскольку не знал, что ещё сказать, чтобы и не врать, но и не говорить, что ему плохо.

Гринор отчаянно цеплялся за решётку и изо всех сил тряс её, но прутья были прочны и совершенно не гибки.

К тому времени, как маг поднялся на ноги, Гринор уже сидел, прислонившись спиной к решётке, и испепелял Лайгона взглядом, словно это он был во всём виноват. Маг оглядел своих товарищей, благо тусклый свет, льющийся откуда-то сверху, позволял разглядеть их лица. Надменный злой Гринор и встревоженный не менее злой Феронд. Отличная компания для мага, который всё ещё надеялся понять, зачем их поймали, но выяснить это, казалось, хотел он один.

В камере валялись расколотые статуи, уничтоженные, забытые. На них явно выместили зло, поскольку лица были изуродованы так, что превратились в подобие неотёсанных участков камня.

- Это недлы, - сказал Лайгон, проводя ладонью по холодной вытесанной бороде, спускающейся с обезображенного лица и заканчивающейся сколом. – Они разрушили статуи своих предков…

- И заперли нас именно здесь, - заметил Феронд. – Они на что-то хотят намекнуть?

- Понятия не имею, - ответил Лайгон.

- Так думай, - буркнул ему Гринор. – Ты же не зря читал книжки. От твоих историй пока нет толку. Мы в пещере и за решёткой. Попробуй использовать свои знания с пользой!