Статуи безразлично взирали на пленников, которых тащили мимо их каменных ног.

- Кто это? – спросил Феронд.

- Это наши предки… - ответил Лайгон. – Женщины и мужчины носят волосы как минимум до плеч, мужчины чисто выбриты – это рабы.

- Ты уверен? – осторожно позволил себе усомниться младший брат. – Зачем им высекать статуи своих рабов и украшать их?

- Понятия не имею, - честно ответил маг. – Я вообще полагал, что все они давно покойники. И Мэггон считал, что горы – безжизненные камни. Или он просто врал нам…

- Ты со своими книгами совсем ума лишился, - прошипел Гринор. – Тебе проще заподозрить правителя и собственного отца во лжи, чем принять тот факт, что ты и твои письмена просто-напросто всё перепутали!

Маг хотел бы возразить, да только прав был на этот раз его неприятель. Он и вправду слепо верил древним потрёпанным полуистлевшим книгам, хотя оснований на то у него никаких не было. Он почувствовал себя глупым и… преданным. Словно книги предали и обманули его, хотя обманывал он сам себя, веря тому, что неизвестные валинкарцы написали в них много тысяч лет назад. И Илрух, и Гринор были правы. Только теперь это не имело никакого значения – их волокли недлы, причём враждебно настроенные и не собирающиеся выдвигать какие-либо требования.

Недлы по прошествии получаса стали замедляться, и вскоре остановились вовсе. Несколько пар рук грубо толкнули сеть с пленниками куда-то в проём стены. Как оказалось, в жёлоб. Широкий, созданный из гладкого холодного металла, он спускался вниз и немного изгибался, отчего было неясно, глубоко ли он уходит и что ожидает внизу. Валинкарцы лишь мельком успели глянуть в тёмный проём, как цепи со скрежетом заскользили вниз. Противостоять движению пойманные валинкарцы не могли никак – тяжёлые цепи увлекали их по металлическому склону, который оказался куда длиннее, чем можно было ожидать. Лайгон молча слушал крики и ругань, на которую его сородичи были щедры. Сам он тщетно пытался придумать, как разговорить недлов, чтобы понять, что вообще происходит.

Удар при окончании скольжения был несильным, так как жёлоб плавно перетекал в пол. Однако по инерции сеть с пленниками проскользила до стены, удар о которую получился чувствительным. Пока валинкарцы стонали и зло шипели от боли, недлы спустились тем же самым путём, по которому сбросили свою добычу. Причём у них это получилось ловко. Цепкие кривые пальцы держались за борта жёлоба. Стоило одному недлу достичь пола, как он вскакивал на ноги и ловко отпрыгивал, уступая путь следующему. Валинкарцы с трудом поднялись на ноги, так как цепь, казалось, стала ещё тяжелее. Зато к постоянному покалыванию мелких шипов пленники уже попривыкли, и это больше не вызывало у них столь явного раздражения. Да и что могут значить какие-то жалкие шипы, когда ущемлена гордость и гнев захлёстывает всё существо, мешая нормально дышать и не позволяя трезво мыслить. Лайгон боялся за своих товарищей. Гордые и не привыкшие признавать поражение валинкарцы могли здорово схлопотать от жестоких, лишённых милосердия и снабжённых весьма странной логикой недлов.

Когда все враги, сопровождающие пленников, спустились, то незамедлительно взялись за трос и продолжили тянуть за собой сеть. От резких дёргающих движений валинкарцы на ногах не устояли, завалились на цепи и на время даже перестали вырываться. Устали. Как бы сильно злость не подстёгивала их, сил оставалось мало, и спутники Лайгона, наконец-то, приняли верное решение поберечь их до более подходящего момента.