Крючков, поблёскивая очками, вошёл в кабинет без стука…

Хотя в прежние, давно прошедшие времена быть бы ему, по уму, не более чем младшим надзирателем в Вятлаге ГУЛЛП[35] и про стены древнего Кремля слышать только в первомайской песне…

– Какие задачи выполняют войска Министерства обороны? – бодро спросил председатель КГБ.

– Оказывают шефскую помощь труженикам села в уборке урожая! – не менее бодро отрапортовал Язов.

– Ты что? Совсем утратил управление войсками?

– Да, утратил.

– И давно?

– С самого утра!

Крючков испуганно выпучил глаза, увеличенные стёклами очков:

– Это как же?

– Это так же. Я даю команду Грачеву перебросить в Москву Болградскую десантную… он мне – понятно, отвечает мне – есть!

И тут же Шапошников, главком ВВС, мне докладывает, что из-за погоды бортА не могут подняться… Даю команду проверить – мне докладывают, что метеоусловия приемлемые!

Начинаю нажимать – а Шапошников мне отвечает – есть!

И опять ничего не делает… Начинаю звонить ему каждые десять минут… Так он, сволочь, саботажник, взял и хаотически разбросал прибывшие полки по двадцати разным аэродромам!

Начинаю их искать… с трудом нашёл всего один полк.

Дошел он аж до Московской Кольцевой, где перед постом ГАИ и встал. По чьему приказу? Говорят, ему Грачёв запретил входить в Москву…

– Уже четыре… – задумчиво протянул Крючков.

– Что?

– Четыре генерала отказываются исполнять прямые приказы… Твои – Грачёв и Шапошников, мой – Расщепин… и ещё вот Громов – командующий Внутренними Войсками… У Пуго тоже есть свой ренегат.

– Обосрались мы, Владимир Александрович…

– Мы ли? Или нас… обгадили? Но я одного не понял – кто отдал приказ вывести войска из Москвы, когда всё только начиналось?

– И правильно кто-то скомандовал! Жаль, что это не я! Войска в городе, солдаты пьяные, недолго и до беды… Либо задавят кого, либо застрелят – а вот тогда, как кровь прольётся, у демократов руки будут развязаны…

– Не спорю… но кто это приказал, кто?!

– Думаю, мы об этом скоро узнаем… А я бы тебе посоветовал от греха свои дела в порядок привести! Все твои триста тысяч учётных карточек…

Язов тоже умел быть язвительным…

19 августа 1991 года. Двадцать два часа тридцать минут. Москва, Новинский бульвар, народное гулянье.

– Ну, а в чём вы видите смысл заговора?

– Смысл заговора прост и незамысловат, как солёный огурец… убийство.

– Убийство СССР, я вас правильно понял?

– Нет, неправильно… Что там СССР? Государство-подросток… сколько таких было и еще будет на этой святой земле. Смысл заговора – убийство целого народа…

– Какого народа?

Взъерошенный бородатый философ в пляжных вьетнамских резиновых тапочках на босу ногу, бесстрашно шлёпающий по лужам, удивлённо посмотрел на человека в старомодном пенсне:

– Русского народа, разумеется… Хотите подробности?

– Да уж, пожалуйста, если можно…

– Нужно. Итак, я хочу убить русский народ. Ну, я-то лично не хочу, но вот на секунду предположим, что я некий вселенский злодей.

Именно русский – потому что этот народ мешает мне, носителю совсем иных ценностей, жить. Просто самим фактом своего существования. Дурной пример, знаете ли… Я тут приучаю-приучаю потребителя к сытным помоям, а они, русские, мерзавцы такие, завтра к звёздам полетят? Это не дело. Потребитель должен не на звезды смотреть, а в корыто и сыто чавкать, мне на радость.

Как же я буду его, русский народ, убивать?

Самый простой способ – физический… Вот, допустим – призвали русского паренька в армию и там убили. Нет, не в бою – тупо его забили азербайджанцы насмерть табуреткой в казарме… Доколе это будет продолжаться? До тех пор, пока власть будет карать полковников за дедовщину. До тех пор, пока вследствие этого полковники изо всех сил будут дедовщину эту скрывать… Но если карать за СКРЫТИЕ дедовщины? Вы улавливаете мою мысль? Да полковники будут в казарме жить, лишь бы только не пропустить, не скрыть случайно…