— Просто сделай свою ёбаную работу, — кричит он.

13. Глава 13. Дамир

От напряжения у меня гулко стучит в висках. Я пригласил его в свой дом, чтобы он помог моей жене, а не поддавался её бесхитростным манипуляциям. Тем, кто мне его рекомендовал, следует открутить голову. Специалист тоже мне.

В ответ на мой жест и справедливое требование, Альберт запрокидывает голову и смеётся. Не стоило впускать его. Он мне с самого начала не понравился — слишком молодой для одного из ведущих врачей в популярной частной клинике.

— Вы в адеквате? — выдаёт он. — Я пришёл сюда, чтобы проконсультировать вас и вашу жену. Но если я закрою глаза на это, — он указывает на наножник Оксаны, — это может плохо кончиться для нас обоих.

Жена, встрёпанная, с тёмными кругами под глазами и красным оттенком лица, переводит мутный взгляд с докторишки на меня и обратно.

— Уйдите, — всхлипывает она, — бегите, пока он вас не убил.

Эта фраза сдавливает сердце. Я действительно боюсь за неё. Что она такое несёт? Что думает обо мне? А если это с ней уже не исправить?

От этой мысли только больше злюсь, больше схожу с ума.

Лучше вообще не смотреть на неё.

Она меня в могилу сведёт.

Альберт не двигается с места. Я сжимаю в руке его телефон. Ещё немного и мог бы сломать.

— Пошли, — бросаю. — Поговорим.

И выхожу из комнаты. Да, мне не по себе видеть её такой. Сейчас она выглядит даже хуже, чем весь этот год.

Альберт-или-как-там-его проходит за мной на кухню, садится за обеденный стол напротив меня, бросает скучающий взгляд на панораму города, окутанного сероватой дымкой. Погода сегодня отвратительная.

— Я надеюсь, вы понимаете, что совершаете преступление, — выдыхает он. — Для чего это всё? Зачем звонить незнакомому врачу? С чего бы мне вас покрывать.

Я усмехаюсь.

— Я позвонил тебе, чтобы услышать альтернативное мнение. По поводу её состояния, а не положения. Как с женой обращаться не тебе, щенку, меня учить. Мне лучше знать, что с ней делать. И что ей нужно. И как её сдерживать. Один уже подвёл к мосту, позволив уйти из больницы. Больше я этого не допущу.

Он зевает, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Мерзковатый тип всё же. А Оксанка наверняка впечатлилась им. Как всегда. Меня едва ли не передёргивает.

— Ну, допустим, — наконец, отвечает он. — Но во-первых, она отдельная личность, даже несмотря на то, что женщина. И у неё есть все права. А вы их всё-таки нарушаете. И не слабо так. Во-вторых, умереть можно и в таком положении. Я с ходу могу назвать четыре быстрых способа. Не говоря уже о том, что люди, если решили умереть, умрут и полностью обездвиженными. Это вообще бессмысленно. Лечить её надо, а не усугублять всё.

А то я не знал… Злость берёт от того, насколько легко и непринуждённо этот щёгол рассуждает.

— Её прежний психиатр сказал, что можно обездвижить, пока лекарства не подействуют. Успокаивающие. Я ей вчера давал с едой и водой. Знаю её, так бы отказалась. Сегодня тоже. Это временно. Если есть вариант лучше — ты здесь затем, чтобы обсудить его, а не чушью себе голову забивать.

— А телефон-то вернёте? — ухмыляется он.

— Сначала консультация. На истерики нет времени.

— Вы так уверены, что её не освободят? Что не начнётся разбирательство? Оксана Викторовна, насколько я вижу, настроена решительно. И да, не думаю, что стоит опасаться, что она убьёт себя в ближайшее время.

От этого его «в ближайшее время» меня трясти начинает и хочется ему врезать.

— Скорее, — продолжает мудак с тонкой, острой усмешкой, — она с куда большим удовольствием прикончит вас. А это хороший знак. Ненависть и уныние находятся на разных эмоциональных уровнях.