– Нет, не надо. – Ее шепот прозвучал очень тихо, и он не услышал бы ее, если бы она не стояла так близко. Но в глазах Элинор не было страха – только грусть и сердечная боль. – Это несправедливо, Харт, – добавила она со вздохом.

– Несправедливо?

– Да. По отношению ко мне. – Она снова вздохнула, и тут Харт вдруг увидел слезы на ее ресницах.

Он был абсолютно уверен, что Элинор Рамзи находилась сейчас в полной его власти. Да-да, он мог бы сделать с ней все, что хотел, – прямо здесь, в этой комнате, где они были наедине. Но все же…

Судорожно сглотнув, сделав над собой усилие, Харт отступил на шаг. И тут же, отвернувшись от Элинор, шумно выдохнул, упершись ладонями в бюро.

На несколько секунд воцарилась тишина.

– Ты в порядке? – спросила наконец Элинор, глядя на него с участием. Страха у нее по-прежнему не было – только беспокойство за Харта.

– Да, все в порядке. А что могло со мной случиться?

– Ну… ты такой странный…

Тут герцог повернулся к ней и закричал:

– Мне станет лучше, как только ты уберешься из этого дома!

Элинор развела руками.

– Как только закончу поиски, Харт.

Не выдержав, он схватил бюро и в ярости швырнул его на пол. В этот момент послышались шаги, и в комнату вошел Йен, смотревший на брата с осуждением.

Элинор повернулась к нему и с радостной улыбкой воскликнула:

– А вот и ты, Йен! Пожалуйста, отведи Харта вниз. Я скорее справлюсь, если он не будет крушить здесь мебель.

Герцог шагнул к ней, Йен попытался его остановить, но Харт оттолкнул брата в сторону. Элинор попятилась и пронзительно взвизгнула, но Харт подхватил ее на руки, затем взвалил на плечо и прошел мимо брата к двери. Йен на сей раз не стал вмешиваться, и герцог вынес Элинор на лестничную площадку.

– Йен, захвати мой сверток! – крикнула она. – Харт, отпусти меня! Это же нелепо!

Экипаж герцога подкатил к дому и остановился под фонарем, от света которого туман приобрел болезненно-желтый оттенок. Харт наконец-то поставил Элинор на ноги и, положив руку ей на плечо, принудил спуститься по ступенькам, затем подтолкнул к карете.

Элинор подчинилась, но все же проворчала:

– В самом деле, Харт, ты… – Увидев случайного прохожего, она замолчала, решив не устраивать сцену на улице.

Харт усадил ее в карету, захлопнул дверцу и, усевшись рядом с ней, велел кучеру ехать на Гросвенор-сквер. Он прекрасно знал, что Элинор не останется в экипаже, если не удержать ее силой.

От фотографий, которые она нашла в магазине, просто дух захватывало. Харт во всем своем великолепии!

Надев халат, Элинор села за стол в своей комнате и разложила перед собой снимки. Новое бальное платье, которое она решила надеть сегодня вечером, лежало в изумрудном сиянии на кровати.

Йен – дай Бог ему здоровья – принес ей сверток, когда вернулся к Харту, и он даже не спросил, что в свертке. Элинор дождалась, когда Мейгдлин уйдет ужинать, и только после этого разрезала бечевку, развернула коробку и разложила на столе фотографии.

Всего их было двенадцать, и шесть из них были сделаны в той же комнате, что и снимок, на котором Харт смотрел в окно. Остальные шесть – в комнате поменьше, убранство которой напоминало дом в Хай-Холборне.

Элинор придвинула к себе одну из фотографий – не похожую на другие. Харт на ней не был голым. Глядя прямо в камеру, он стоял в килте в клетку клана Маккензи и весело смеялся. При этом одна его рука упиралась в бедро, а вторая была вскинута вверх с открытой ладонью, как будто он предупреждал фотографа: не фотографировать! Но затвор уже сработал.

В результате Харт получился таким, каким и был на самом деле, вернее – был когда-то. А был он озорным плутом с очаровательной улыбкой… Именно того Харта молоденькая Элинор Рамзи и полюбила много лет назад.