Кузякин отступил на шаг назад, покосился на Стефани и развёл руками.

– Что за бред?

– Можете уточнить у ваших коллег. Я видела дела, смотрела фотографии, я изучала и пыталась помочь, но он вообще не оставляет следов. Точнее, следов более чем достаточно, но все они принадлежат жертвам.

– Но Степан – очень влиятельный человек, я как-то сомневаюсь, что есть желающие с ним связываться. Вы не можете ничего напутать?

– Хотелось бы, – вздохнула Стеф, – но увы.

– А почему вы сказали, что девушки потом в психушке. Их живыми находят?

– Да. Через несколько лет. Первую нашли в палате больницы недалеко от её дома, вторую – в супермаркете со списком продуктов в руках, тоже возле дома. Третью – на скамейке возле детского сада, тоже возле дома. Так, словно он их возвращает домой.

– Слушайте, мы спрятать Эмили можем без проблем. Это даже не обсуждается, ресурсов хватит и будем искать его.

– Третья жертва, когда поняли, что это он её забрал, была под круглосуточной охраной десяти полицейских. Утром третьего дня они все спали, а она благополучно исчезла. Кстати, её нашли всего несколько лет назад. По всей видимости, она родила ему ребёнка, потому что забирал он её девственницей, а вернулась она рожавшей женщиной. – Стефани вздохнула.

На лестнице показался несколько запыхавшийся Николай Иванович, он помахал рукой и проговорил:

– Там медики прилетели. Я Катькиного сына послал встретить.

– Очень хорошо. – Стефани перевела взгляд на Кузякина. – Чтобы уберечь Эмили, у нас есть три дня, и эту ночь мы с вами должны будем дежурить в её палате.

Вскоре мрачный, неприятный дом, игрушечная турбаза и огромные, шевелящиеся удивительной жизнью болота остались далеко внизу, вертолёт взмыл ввысь и понёсся в одну из больниц, где девушке могли бы обеспечить должный уход. Стеф сидела в грохочущем воздушном транспорте и ей казалось, что она катается в какой-то жестяной банке и от стремительного полёта вниз её отделяет лишь несколько сантиметров железного пола. Сегодня в жизнь Стефани ворвалось ещё одно чудовище, она это прекрасно понимала и сейчас дала себе просто передышку, стараясь ни о чём не думать во время полёта, чтобы собраться с силами.

– Василий, нам нужна палата с зарешеченными окнами, охраной перед дверью и желательно стеклянной вставкой, чтобы я видела, кто проходит по коридору. – сказала Стеф, когда они добрались до места.

– Сделаем.

– Я позвоню, – проговорила Стеф, доставая телефон, – не спускайте с неё глаз.

Коммерческое крыло городской больницы, выглядело чуть лучше, чем остальное мрачноватое заведение, смотрящее на город светлыми прожилками окон. Стефани быстро оглядела палату, в которой обычно размещали заключённых и удовлетворённо покивала. – Отлично. Здесь и расположимся.

– Персонал весь проверенный. Все именно те, кого допускаем к арестантам. – главный врач, поднятый по тревоге из тёплой постели молодой любовницы, стоял рядом с ошалевшими глазами и, потирая помятое лицо, смотрел, как быстро и ловко медсёстры берут у Эмили анализы.

– Отлично. – Стеф огляделась. – Мы с товарищем-следователем тоже здесь на ночь останемся. Мы внутри, а охрана снаружи.

– Не перебор? – покосился на неё Кузякин, потому что явно представил свою голову отдельно от тела, после того как в очередной раз не явится домой ночевать.

– В этом случае недобор. И сегодня будет более-менее спокойно, он обычно даёт три дня, потом забирает обратно.

Вскоре суета возле палаты растворилась в ночной тишине, коридоры перестали гулко оглашаться топаньем ног, пациенты наконец смогли спокойно выдохнуть, всё смолкло, и только Стефани и следователь перебрасывались пустыми фразами, борясь со сном после тяжёлого дня.