Идти было больно, между ног саднило, словно в меня всадили кол, болел живот, и ссадина на горле неприятно зудела. Рассмотреть в небольшое зеркало, что со мной не так, я не смогла, только увидела огромный синяк и следы пальцев. Впрочем, следы насилия были по всему телу, даже укусов. Следы от зубов на внутренней стороне бёдер! Остаётся лишь гадать, что пережила девочка, пока не умерла – а что она умерла, я не сомневалась. Зачем меня поместили в её многострадальное тело?

По ногам потекло, явно открылось кровотечение. Зажав между ног подол платья, чтобы за мной не тянулся шлейф крови, я плотнее запахнула плащ и накинула капюшон. Вот и выход на улицу, рядом с чёрным входом. Мне из подвала, если осторожно выглянуть, была видна, дверь кухни, из которой валил пар, и она была распахнута настежь. На цыпочках я вышла, и, чтобы меня не обнаружили, обогнула по дуге пятно света.

На улице ночь, вокруг темнота, а я совершенно одна и понятия не имею, куда идти, что делать и где искать помощь. Одно ясно точно, с дороги надо убраться. Рядом ухнула сова, резко вспорхнув с ветки. Сердце сбежало в пятки, а ноги, которые и так шевелились с трудом, совсем подкосились.

Птица, шурша крыльями, сделала круг и села мне на плечо. Жёлтые глаза странно светились. Тело прошиб озноб.

— Уху-ху, — выдала сова и, снова вспорхнув, полетела вдоль по дорожке, словно приглашая идти за ней. Может, я просто придумала это себе, но поплелась за птицей. Придерживая ноющий живот рукой, чуть спотыкаясь, шла так быстро, как только могла. Жёлтые глаза совы в кромешной темноте служили маяком. Шли мы какими-то задворками, потому что параллельно нашей тропинке вдалеке сияли ярко освещённые улицы, играла музыка, было слышно громкие разговоры.

Сколько мы так плутали, учитывая моё состояние, сказать было сложно. Сова терпеливо меня ждала, сидя на дорожке, а потом отлетала вперёд, пока мы не подошли к маленькому домику с покосившейся калиткой.

— Нам сюда? – деловито спросила у птицы, когда она села на двор. Сова ухнула и перелетела на крыльцо. Я же с облегчением выдохнула и открыла калитку, которая громко скрипнула, приветствуя новую жиличку.

Дверь домика оказалась запертой, но и тут мне помогла птица. Сев на вазу с засохшим цветком, очередным “ух” она привлекла моё внимание. Ключ нашёлся на дне горшка, который я ради этого избавила и от земли, и от мёртвого растения.

С замком пришлось повозиться, но всё же я смогла его открыть. Дом встретил кромешной темнотой, запахом пыли и запустения. Изнутри на двери нашла засов, закрыла.

— Показывай, где кровать, на большее меня не хватит, — сказала я сове, что влетела следом и сейчас сидела на полу. Сова ухнула и, вспорхнув, взлетела, тут же послышался звон, а под потолком загорелся яркий шарик света. Я зажмурилась, чуть поморщившись. – Спасибо, но насколько это безопасно? То есть, меня не засекут?

Сова, сев на перила, склонила набок голову и смотрела на меня во все глаза. Села на плечо. Скинув капюшон с головы, повернулась, чтобы рассмотреть свою спасительницу. Поднесла к ней руку, чтобы погладить оперение на спинке, но меня больно клюнули в ладонь, оцарапав до крови.

— Ну вот. И зачем добавлять мне ран?

«Чтобы мы могли с тобой говорить ментально, нужна привязка» — услышала я в своей голове. Перевела удивлённый взгляд на птицу.

— Ну и что ты так смотришь? Да, я могу с тобой говорить, но давай сейчас я объясню тебе, как пользоваться светом, помогу вымыться, чтобы не получить заражения, и пойдём спать. Всё остальное мы с тобой обсудим завтра, — прозвучало в моей голове скороговоркой, а внешне я услышала лишь череду коротких “ух”, — ах да, и ты должна дать мне имя.