– Вы, молодой человек, помолчите! – резко прервала меня тётка, обжигая взглядом. – Вот вам и студенты! Безнравственность! Сейчас же звоню твоим родителям, пусть знают, какая доченька у них выросла!

– Тётя Галя, прошу, я всё объясню… – снова начала Лера, почти беззвучно.

– Нечего объяснять! Собирайся немедленно! Сегодня отправишься к бабке в деревню, там быстро из тебя дурь выбьют!

– Я не хочу в деревню! – голос Леры дрогнул от отчаяния.

– Никто тебя не спрашивает! – непреклонно заявила тётка, нависая над ней. – Раньше думать надо было, прежде чем посторонних в постель тащить!

Лера бросила на меня взгляд – отчаянный, молящий, словно просила защитить её. Горечь пронзила меня насквозь.

– Постойте, зачем же так резко? – я быстро поднялся, натягивая джинсы. – Если кого-то винить, вините меня, Лера ни в чём не виновата.

Женщина смерила меня уничтожающим взглядом.

– Тебя никто не спрашивает! Убирайся отсюда и чтоб ноги твоей здесь больше не было!

– Но вы даже не хотите нас выслушать…

– Я сказала, уходи! – голос её сорвался на визг.

Лера завернулась в одеяло и приблизилась к тётке.

– Тётя Галя, пожалуйста… – прошептала она, но та лишь отмахнулась, как от назойливой мухи.

– Собирайся немедленно! – бросила она на прощание и вышла, хлопнув дверью.

Я повернулся к Лере. В её глазах стояли слёзы, готовые сорваться.

– Прости меня, Леня… Я не думала, что так будет, – тихо произнесла она.

– Ты не виновата, – беспомощно ответил я. – Мы что-нибудь придумаем.

Но Лера покачала головой, и её обречённый взгляд дал понять: слова мои пусты, и сейчас изменить что-то невозможно.

Понимая, что любые попытки сейчас лишь ухудшат положение Леры, я молча оделся, бросил на неё последний, полный горечи взгляд и вышел. Внутри меня разливалась смесь вины и беспомощности, настолько горькая, что казалось – сердце не выдержит.

Выйдя на улицу, я вдохнул утренний воздух, надеясь на облегчение, но его не последовало. Вместо этого по телу растекалось чувство глубокого сожаления, а в голове, словно замкнутый круг, мелькали сцены последнего часа: испуганные глаза Леры, гнев её тётки и собственная неспособность что-либо исправить.

Мысли путались, душили, и один вопрос навязчиво возвращался снова и снова – что я мог сделать иначе? Почему не подумал раньше, почему не остановился вовремя перед искушением минутного счастья? Теперь по моей вине Лере предстоит вынужденная поездка в деревню, и никто, кроме меня, не был в этом виноват.

Неожиданно улица под ногами поплыла, дома стали размытыми, деревья – пятнами, а я почувствовал знакомое уже головокружение и тревожную слабость. Мир вокруг стремительно терял ясность, тело засасывал знакомый вихрь, неумолимо бросая меня обратно – в то мгновение, где мне вновь предстояло решать свою судьбу.

Когда реальность восстановилась, я стоял возле своей квартиры, чувствуя смутную тревогу дежа вю. Снова день назад. Снова всё впереди. Я ещё плохо понимал, что случилось, пока не нажал облупленную кнопку вызова лифта.

Металл заскрипел, двери неохотно раскрылись, и передо мной вновь стояла Лера – всё та же однокурсница с огненными косичками, яркая и ироничная, совершенно не затронутая пережитым.

– Леня, привет! – её голос был всё таким же задорным, но внутри меня что-то болезненно сжалось. – Ты какой-то загадочный сегодня, не выспался, что ли?

Я попытался улыбнуться естественно, но вышла лишь жалкая гримаса. Сердце болезненно кольнуло при мысли о том, к чему недавно привело наше легкомыслие.

– Да нет, всё нормально, просто задумался, – тихо ответил я, заходя в лифт и избегая её взгляда.