Жар в моём теле нарастал волнами, джинсы стали мучительно тесны. Я осознавал, что веду себя отвратительно, но не мог противостоять первобытному желанию, затмившему разум.

Когда она повернулась лицом к двери, я отпрянул, боясь быть замеченным. Сердце едва не вырвалось из груди. Но нет – глаза Елены были закрыты, лицо спокойно и доверчиво.

Снова приблизив взгляд к щели, я видел её всю – воду, сбегающую по животу и теряющуюся в тёмном треугольнике внизу, длинные стройные ноги, напрягшиеся мышцы бедра. Я помнил их иначе – обнимающими моё тело, согревающими его, родными до боли.

Но сейчас она была просто женщиной, принимающей душ. Женщиной, которая не подозревала, что рядом, всего в нескольких сантиметрах, стоял человек, раздираемый противоречиями – памятью и настоящим, любовью и похотью.

Елена подняла ногу на край ванны, чтобы намылить её, и в этот миг открылась самая интимная часть её тела – розовая, влажная, нежная. Мочалка скользнула по коже, заставив её вздрогнуть от лёгкого прикосновения грубой ткани.

Дыхание моё стало прерывистым, шумным. Я пытался дышать тише, боясь выдать себя, но воздух словно застревал в горле, вырываясь хриплыми вздохами. В висках стучало, перед глазами плыли тёмные пятна – то ли от недостатка кислорода, то ли от прилива крови. Но я не мог оторваться, не мог даже моргнуть, боясь пропустить хоть мгновение.

Елена опустила ногу и повернулась боком, открывая новый ракурс. Теперь я видел изгиб её ягодиц – округлых, упругих, с маленькой ямочкой у основания спины. Когда она наклонилась за упавшим мылом, эта ямочка углубилась, а ягодицы раздвинулись, обнажая сокровенное. На секунду мелькнула тёмная щель между ними, и я едва не застонал вслух.

Правая рука моя непроизвольно скользнула к ширинке, надавила на болезненно твёрдый член сквозь ткань джинсов. Прикосновение отозвалось острой вспышкой удовольствия, заставившей прикусить губу. Это было безумием – стоять здесь, в коридоре, подглядывать и… Но рука уже расстёгивала ремень, уже тянула вниз молнию, уже проникала внутрь.

Елена выпрямилась и снова оказалась лицом к двери. Её груди чуть покачивались от движений, соски стояли твёрдыми горошинами. Она провела ладонями по животу, поднялась выше, обхватила груди, словно оценивая их вес. Большие пальцы скользнули по соскам, и она чуть заметно вздрогнула. Это было мимолётное движение, возможно, случайное, но оно ударило по мне как электрический разряд.

Я сменил позицию, присев на корточки, чтобы лучше видеть через щель. Колени заныли от неудобной позы, но я не обращал внимания. Всё моё существо сконцентрировалось в глазах, жадно впитывающих каждую деталь. Вот она намыливает живот круговыми движениями, и пена собирается в пупке. Вот проводит рукой между грудей, и они чуть расходятся в стороны. Вот…

Она издала тихий звук – не стон, скорее довольный выдох – и запрокинула голову. Вода хлынула на лицо, потекла по шее, разделилась на два потока у ключиц. Рот её приоткрылся, являя ровные белые зубы и кончик розового языка. Это было так эротично, так невыносимо соблазнительно, что я почувствовал, как подгибаются ноги.

Пришлось ухватиться за косяк, чтобы не упасть. Движение вышло резким, неосторожным. Дерево скрипнуло, и Елена замерла. На мгновение мне показалось, что она смотрит прямо на меня, что видит меня сквозь щель. Ужас ледяной волной прокатился по телу. Но нет – она просто прислушивалась, потом пожала плечами и вернулась к мытью.

Облегчение смешалось с разочарованием. Часть меня – безумная, безрассудная часть – хотела быть пойманной. Хотела, чтобы эта пытка прекратилась, чтобы что-то произошло, что угодно, лишь бы разрядить невыносимое напряжение. Но другая часть, трусливая и осторожная, радовалась, что пронесло.