– Все эти обязанности и ответственность… это не для меня, – я снова откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

– Смелое заявление! – удивившись, он пустил кольцо дыма вверх. – Может быть, решение и верное, но не в твоём случае, – мой гость отрицательно покачал головой. На его лице застыла маска сожаления.

– Почему? – спокойным тоном спросил я.

– Всё просто, сынок. В таком случае тебе придётся отдать весь свой долг. До последней копейки, – Олишевский торжествующе улыбнулся.

– Я его верну, – с уверенностью в голосе бросил в ответ.

– И снова смелое заявление! Но мне интересно, с каких таких средств ты мне вернёшь пятьдесят миллионов? Или у тебя появился альтернативный источник дохода? Интересно, кто это? Кроме старика Ратманова больше некому, вроде…

– Это неважно. Но я отдам вам долг, – мой голос дрогнул, когда этот старый лис произнёс имя отца.

– Сашка, мне кажется, что Артуру будет интересно, зачем его сыну понадобилось пятьдесят миллионов, как считаешь? – Семён растянул губы в довольной усмешке.

– Он не должен об этом знать. Мы же договаривались, – я чуть приподнялся на локтях.

– И всё-таки – а если он узнает? С его-то больным сердцем… – На лице Олишевского вмиг нарисовалась страдальческая улыбка.

– Он не узнает, – я вышел из-за стола сквозь зубы процедил: – Потому что вы ему ничего не скажете.

– Не скажу, – он тоже поднялся из кресла, туша тлеющую сигарету. – Пока не скажу…

– Вы мне угрожаете? – ошеломлённо приподнял бровь.

– Нет. Всего лишь предупреждаю о том, что у тебя есть неделя. Думаю, со следующего понедельника Камилла вполне может заняться приготовлением к свадьбе, – отчеканив, этот подлый шантажист ухмыльнулся и направился к двери, попутно забирая свой дипломат с кресла. – И, кстати, мне всегда было интересно, зачем наследнику целой империи понадобилась такая сумма денег?

Я спрятал руки в карманы брюк и задумался на несколько секунд.

– Вас это не касается, – буркнул, отворачиваясь к широкому, во всю стену окну.

– Ну-ну… – торжествующая ухмылка озарила лицо Семёна, и он покинул мой кабинет.

Как только дверь громко хлопнула, оповещая о том, что Олишевский ушёл, я позволил себе выругаться. Пальцы сжались в кулаки, после чего всем телом недовольно рухнул в своё комфортное кресло.

– Мария, никого ко мне не пускать! – отчётливо произнёс в микрофон селектора.

– Да-да, конечно. Что-то ещё? – звонкий голосок оглушил кабинет.

– Ты свободна, – холодным тоном отозвался я и хотел было отключить микрофон, но тотчас спохватился: – Мария, скажи, а какой магазин в Москве самый приличный?

– Магазин? – Уточнила секретарь.

– Да-да. Мне нужны магазин. Чёрт подери, салон! – раздражённо прокричал в трубку.

– Но есть парочка поблизости… хотя, наверное, лучше всего съездить за покупками в ГУМ… Если, конечно, не обращать внимания на цены…

– Не нужно ГУМа! Сходишь в ювелирный салон и приобретёшь там что-то.

– Но…

– Никаких «но». Пусть запишут на мой счёт.

– Но Александр Артурович…

– Ах да, пусть это будет что-то очень дорогое, но миленькое. Тебе лучше знать… – я уже почти кричал от раздражения.

– Но…

– Что-то, что непременно вызовет волну радости и счастья. Поняла?

– Да. Что-то ещё? – Мария, наверное, в этот момент едва сдерживалась, чтобы не спросить, для кого совершается предстоящая покупка.

– Нет. Украшение должно лежать у меня на столе уже через пару часов.

– Будет сделано, – испуганно пропищала секретарь, и, отключив селектор, я уставился на папку с документами.

После разговора с Олишевским радость от удачной сделки куда-то испарилась. Совсем исчезла. Перелистав несколько листов с печатями, я пытался сосредоточиться на цифрах, но… Семён, судя по всему, угрожал мне. И это никак не выходило из головы.