Закат стучался в окно яркими красками и сейчас дарил надежду. Я осторожно сделал вдох, потом ещё один и ещё. Когда дыхание восстановилось, а привычная боль в левой части тела ушла, обернулся к двери.

– Добрый вечер! – гость резко вошёл в кабинет и закинул свой дипломат в кожаное кресло.

– А, дружище, рад тебя видеть! – обменялся рукопожатием с вошедшим и пригласил его сесть.

– Старик, ты что-то неважно выглядишь! – он пристально рассматривал мой внешний вид. – Всё хорошо?

– Более чем, – ответил я, возвращаясь за свой стол.

– Хорошо, если так. Но на твоём месте, я бы показался доктору. Что-то ты мне не нравишься, – покачал головой Семён.

– Не дождёшься, – хмуро отозвался на замечание, откладывая в сторону папку с документами.

– Вот теперь я узнаю Ратманова! – засмеялся он. – Того, который никогда не сдаётся.

– Ты с чем-то конкретным пожаловал? – перебил его я. – Или просто старого друга увидеть? Если так, то я попрошу накрывать к ужину. Останешься?

– Нет, я заскочил всего на пару минут. Вижу, что ты чувствуешь себя нормально, поэтому спрошу ещё кое-что, – замялся Семён.

– Если ты о сделке на строительство нового завода, то этим занимается Александр, и его сейчас нет.

– Вот именно, Сашка… – недовольно прошипел Семён.

– Сень, я чего-то не знаю? – я удивлённо поднял бровь, крутя в руках дорогой паркер, которым обычно подписывал документы.

– Нет. Мне кажется, это я чего-то не знаю, – он поднялся с кресла и прошёлся по кабинету. – Скажи, моя дочь подходит тебе в невестки?

– Мы уже говорили об этом… – оговорился, не понимая, к чему клонит Олишевский. – И даже …

– Так почему тогда она возвращается из поездки, в которую ездила с Александром, и заявляет мне, что свадьбы не будет? – голос Семёна сорвался.

– Не знаю, – честно ответил я.

– А должен был знать! Ты отец! – он окончательно вышел из себя, оглушая меня своим криком.

– Да что произошло? Ты можешь мне объяснить, в конце концов? – возмущённо спросил, наблюдая за тем, как друг меряет шагами мой широченный кабинет.

– Я не знаю, что произошло, но мне кажется, что твой сын отказывается от своих обязательств…

– Быть такого не может! – изумился я, покачав головой.

– Да! Это ты отговорил его от свадьбы? Зачем? – Семён, наконец, остановился и пристально взглянул на меня.

– Послушай, Сашка свободный человек, и он может…

– Что он может? Может обижать мою дочь? Унижать её, да? – Олишевский был в не себя от ярости.

– При чём здесь это? – устало вздохнул и начал растирать левую руку. – Я говорю о том, что не могу заставить Александра жениться на твоей дочери, если он её не любит.

– Не любит? А кого он любит? Ту, с которой его видела Камилла в аэропорту? Кстати, этот гадёныш ещё должен очень постараться, чтобы объяснить своему будущему тестю это недоразумение, – Семён скривился, произнося имя моего сына.

– Ах, это… – хлопнув себя ладонью по лбу, рассмеялся в ответ. – Я тебе всё объясню…

– Ничего мне не нужно объяснять, – недовольно буркнул Сеня.

– Послушай, Марина…. это моя…

– Что? Ты даже имя её знаешь? Значит, теперь Сашка может вытирать ноги о мою дочь, да?

– Это моя дочь, – спокойно произнёс я и устало вздохнул.

Семён резко остановился, пристально рассматривая меня, словно пытаясь отыскать на моём лице признаки лжи. Я смотрел на друга усталыми глазами и катал ручку по наполированной столешнице, ожидая его реакции.

– Нет. Это бред! Ты пытаешься выгородить его! Какая ещё дочь?

– Моя, Семён, моя… – Меня опять перекосило от нового приступа боли. Жаль, что пиджак остался в кресле у окна.

– Твоя дочь? – рассмеялся Олишевский. – Ладно, но ты ещё пожалеешь…