– Неужели такое случается? – дочь подняла на меня свои заплаканные глаза и удивлённо захлопала ресницами, потому как встретилась точно с такими же, наполненными слезами глазами.

– Я прошу простить меня. Хотя и понимаю, что желаю многого. Я не смог уберечь Светлану. Я прожил даром столько лет… Позволь мне… позволь начать всё с начала. Позволь мне… нам… обрести второй шанс, – прижал ладонь Марины к сердцу, чтобы она почувствовала, как оно бьётся. Быстро, словно желая наверстать упущенное. Громко, словно желая рассказать обо всём, что произошло со мной за эти годы.

– Хорошо. Я согласна.

10. Глава 10

МАРИНА

Я не сдержалась, роняя слёзы на дорогую рубашку отца. Не могла отказать. Просто не имела право отнимать у нас этот шанс. Моё сердце сжалось от боли и обиды, и я, наконец, смогла посмотреть в его глаза. Почувствовала, что он не лжёт, сам неимоверно страдая, и уже через несколько часов лежала на широкой кровати в одной из комнат дома отца. Я вспоминала всё до мельчайшей подробности. Каждое его слово, взгляд, каждый жест. Словно пытаясь запомнить, прокручивала у себя в голове в сотый раз прошедший разговор с отцом и, не находя ни единственного признака его лжи, мысленно улыбалась и переворачивалась на другой бок.

В груди клубилось двоякое ощущение. С одной стороны, было радостно, что теперь в этом мире я не одна, что теперь есть человек, который может меня подержать в трудную минуту. Человек, который просто будет рядом. Но с другой – чувствовала себя в этом доме не в своей тарелке, потому что знала – я тут чужая, среди всей этой роскоши и богатства.

Тяжело вздохнув, стала невольно всматриваться в тени под потолком. Надо же… Как получилось так, что сама рассказала отцу о своей жизни? Абсолютно всё. Впрочем, мои неудавшиеся годы вместились всего в час с небольшим. А когда я сообщила, что завтра же собираюсь улететь обратно, на его лице застыла маска непонимания и грусти. Именно поэтому мне пришлось поддаться его уговорам и остаться в Москве ещё на несколько дней.

Пелена недоверия и страха упала с моих глаз в тот момент, когда я показала отцу ожерелье своей матери.

– Неужели она хранила его столько лет? – изумился он.

– Я нашла его в маминой шкатулке – никогда не видела раньше.

– Это мой подарок, – невесело улыбнулся он. – Я подарил ей, когда она отказалась стать моей женой.

– Грустно… – едва слышно произнесла я.

– Теперь всё будет по-другому. Я тебе обещаю, – он крепко сжал меня в объятиях и поцеловал в макушку. Так, словно мы и не расставались. Словно были знакомы всю жизнь, а я до сих пор была для него самым любимым и самым дорогим человеком.

Такая простая, но многозначащая ласка была для меня чем-то сродни глотка свежей воды для путешественника в пустыне. Я прижалась к сильному плечу отца и прислушалась к своим ощущениям. Как же хотелось напасть на него, упрекнуть в своих неудачах, обвинить во всех смертных грехах, но сострадание в его глазах не позволяло мне сделать этого.

Удивительно, как быстро я простила его и как всего несколько часов разговора сумели изменить меня. Изменить моё отношение к Артуру Ратманову, которое, как и прежде, граничило с недоверием. Однако противостоять той искренности уже было невозможно. Не могла заставить старика страдать так же, как страдала сама. В мелкой сеточке морщин читалось так много: страх, предубеждение, отрада, тоска и счастье. Всё то, что чувствовала я сама.

Я дала ему шанс. Я дала шанс нам. Шанс, который мы просто не имели права упускать. Шанс, которого возможно, больше никогда не будет.