Запускаю руку за корсет в поисках баночки.

– Огоньку? – раздаётся мужской голос с этакой ленцой.

Подскакиваю на месте, баночка вылетает из рук. Чертыхнувшись, пытаюсь её подхватить, но волосатая лапа, вытянувшись на пару метров, успевает скорее.

– Аалз! – разворачиваюсь радостно, запрыгиваю на шею этому... гм... странному созданию. – Ты забыл, как люди выглядят?

Ну правда, помесь человека с пауком, куча лап и глаз, но при этом явно пытается смахивать на двуногое недобритое.

– Сдались мне люди, – отвечает флегматично, протягивает баночку: – Держи своё сокровище.

– Что ты там про огонёк говорил?

Ещё одно движение волосатой конечностью, и камин как по волшебству очищается. Щелчок... ммм... пусть будет «пальцев», и топку приветливо полизывают языки пламени.

– Спасибо! – благодарю искренне. – Ты бы тут прибрал, что ли. Совсем всё обветшало.

– Так не для кого было, – вздыхает грустно.

– Слушай! А что там в моих старых комнатах? Ты говорил...

– Прости, Анабель, – тушуется. – Не могу сказать.

– Почему?!

– Ну... не могу. Больше.

А ведь собирался!

– Но ты лучше туда не суйся. Добром прошу.

– Вот ещё, – фыркаю.

Нет, наверное, действительно лучше не лезть. Аалзу я доверяю, и раз предупреждает – видимо, что-то там действительно неладно. Но когда я в следующий раз сюда попаду? Ещё через тысячу лет?!

– Может, у тебя и посудина какая завалялась? – спрашиваю, вспомнив, что ничего для этих целей не подготовила. Думала, быстренько сгоняю на пруд и вернусь, а там уже подыщу нечто подходящее.

Усмехнувшись, Аалз материализует небольшую фарфоровую чашу явно из самых древних запасов. По-моему, ещё при людских королях из таких потчевали!

Стряхивает пыль и каменную крошку с каменного же стола, на котором в былые времена разделывали мясо. И я углубляюсь в снадобье.

Высыпаю икру из баночки, подношу ближе к огню – так, чтобы согревалась, но не сгорела. Помешиваю тонкой струйкой магии, вливая особое заклинание в каждую икринку. Смотрю, как пузырьки лопаются, растворяются, превращаясь в однородную водянистую субстанцию. Немножко своего запаха, притрушиваю пылью из волоска...

Кажется, готово. Снимаю с огня, даю остыть, принюхиваюсь. Ну вот, совсем другое дело. Запах скорее цветочно-фруктовый, едва-едва уловимый. Лягушачьего больше не различить.

Распрямляюсь, отмахиваю волосы со лба. Оглядываюсь – вокруг уже чисто и светло, горят тёплые огоньки, пламя в каминной печи продолжает потрескивать.

– Здорово, – улыбаюсь. – Как в старые добрые времена.

– Для тебя, Ана. Приходи, когда захочешь.

Ох, давно я этого сокращения не слышала! Всё чаще Бель да Бель...

Обнимаю Аалза – надо же, даже внешность более-менее презентабельную принял. Улыбка на губах и в глазах неуловимая, мудрая – за ней не одно тысячелетие чудится. Понятия не имею, сколько ему на самом деле лет и сколько он прожил до того, как обосновался в Мерсоле.

Поглядываю с сомнением на баночку: не прольётся ли?

Аалз протягивает пузырёк – подозреваю, более позднего производства, чем чаша.

– Запасливый, – смеюсь, сливаю снадобье туда.

– Угу, – подтверждает паучок, провожая меня к выходу.

Благодарю сердечно, спешу в наши покои, подопечных проведать да к Вильгелинне заглянуть.

***

Девочки давно сопят в четыре дырочки. В наших комнатах уютно, но даже мягкий диванчик в гостевой не манит меня сейчас. Энергии всё ещё через край.

Оставлять снадобье без присмотра, даже в укромном тёмном местечке, побаиваюсь. Пусть пока у меня за корсетом в тепле моего тела настаивается. Там ему надёжнее всего.

Заглядываю и к Эрлен. Та тоже спит, беспокойно ворочается. Вздыхаю. Придётся Тёмной Анабели взять и тебя под своё крылышко. Раз уж так вышло.