– Бестолочь. Так и быть, покажу, – отмякла хозяйка и, довольная, взглянула на Прошку: – Ты тоже мотай на ус.

Когда совсем стемнело, она открыла дверь и окна в избе, встала посреди кухни и заговорила нараспев:

– Гоню мразь мелкую и тварь всякую от порога моего к окну, с окна на дорожку пыльную…

Прошка не поверил глазам: в тусклом свете керосиновой лампы он увидел, как из-за печки, из щелей в бревенчатых стенах посыпали тараканы и резво побежали к двери и окнам. Несколько раз тётка Клавдия читала наговор, пока за порогом не исчез последний прусак.

Один за другим потекли дни, пришла осень. Раньше в это время, когда были живы мамка и тятька, Прошка бегал в школу. Он и сейчас был не прочь учиться, однако тётка Клавдия не позволила.

– На кой? – удивилась она. – Читать и писать умеешь, и будет с тебя.

– Землеописание учить, историю…

– Пустое. Истории я сама расскажу какие хошь.

Хозяйка часто запрягала Вербу и уезжала. Куда – не говорила, а спрашивать Прошка побаивался.

– Места высматривает, где колдовать можно, – объяснила Настёна, – кладбища, болота, овраги… Ещё она для ворожбы вещицы ищет. Помнишь, ты из сорочьего гнезда гайку и серёжку принёс? Это для колдовства. Тётке Татьяне подбросила, и стала она воровкой.

– Ври! – округлил глаза Прошка.

– Да-да, её теперь из лавки взашей гонят. А угольки, что ты из Петровки привёз…

– Неужто тоже для плохого дела? – перебил он.

– А ты думал! С ими она хоть где пожар учинит. Тётка Клава не человек, а настоящая ведьма. Душу дьяволу продала. У неё и хвост есть, я в бане видела, ма-аленький такой, белый, ниже спины.

Настёна рассказала, что в спаленке у тётки Клавдии, в закрытом сундуке, лежит чёрная книга, туда она пишет окаянные молитвы, как надо колдовать и в каком месте. Настёна знает, где ключик, и очень хочет заглянуть в книгу, да трусит одна.

У Прошки загорелись глаза.

– Давай вместе посмотрим! Тащи ключ.

Они вошли в спаленку, там стояла кровать, украшенная горкой подушек, и сундук.

– Ты доставай, – шепнула Настёна, – тебя тётка Клава не тронет, а меня пришибёт.

Вместе они открыли замок ключом и отвалили тяжёлую крышку, обклеенную изнутри картинками. Прошка вытащил потрёпанную книгу в чёрном переплёте, стянутую кожаными завязками. На обложке были выдавлены значки – кружки с извилистыми линиями и чёрточками. Ему почудилось, что от книги веет холодом и несёт мертвечиной.

– Чуешь? Воняет… – сморщил нос Прошка и помахал рукой возле лица.

Настёна замотала головой:

– Чем воняет? Ничего не чую. Давай скорей!

Он опустился на колени, нетерпеливо распутал завязки и открыл книгу. Она была очень старой, с жёлтыми страницами. Только и успел Прошка зацепить взглядом строку: «Порча на почесуху…» – как из сундука высунулась лысая голова с пустыми дырками вместо глаз.

Настёна взвизгнула, Прошка заверещал: «Мертвяк!» – и они пулей вылетели из спальни, забились в куть. Позади послышался грохот упавшей крышки сундука.

– Тётка Клавдия мертвяка посадила… книгу охранять… – выбивая зубами дробь, сказала Настёна, – ой, мамонька, страшный!

– Ты же ведьма, а боишься, – упрекнул Прошка.

Она сдвинула белёсые брови:

– Я ещё не ведьма. Тётенька учит мало, говорит, коли с мертвяками и бесами знаться – умом тронешься. Ей можно, она привычная.

– А зачем ты с ней живёшь? Кабы у меня тятька был, хоть и пьяница, я бы сроду от него не ушёл, помогал бы во всём. А как состарится, к себе бы взял.

Настёна покраснела до корней волос и запальчиво ответила:

– Не будет тётенька колдовству учить, я и минуточки тут не останусь!