Соня стала тихонько плакать. Подсела на стул к кроватке дочери, погладила ее по горячей голове. Доктор залюбовался ее длинными тонкими пальцами, подошел поближе:

– У вас очень красивые руки.

– Да, – сквозь слезы согласилась она и опять усмехнулась. – Красивые… Соня Золотые Ручки. – Подняла на доктора глаза. – Сделайте что-нибудь. Прошу вас, пан доктор.

– Вы иудейка?

– Да.

– Здесь неподалеку есть синагога, пойдите помолитесь. Особенно если грешны.

– Грешна, – шепотом ответила девушка.

– Вот и идите. А Господь поможет вашей девочке.

Соня послушно последовала к двери.

Она неторопливо брела по шумной улице большого города, ни на кого не обращала внимания и тихонько плакала.

Синагога действительно находилась совсем недалеко. Девушка постояла какое-то время при входе, затем направилась внутрь. Синагога была почти пустая. Соня выбрала себе укромное местечко, закрыла глаза и стала молить Господа о помощи, о поддержке, о милости. Слезы текли по ее щекам.

Рива кашляла так надрывно и тяжело, что смотреть на ее мучения было невыносимо. Девочка временами начинала громко плакать, потом тут же затихала и снова начинала кашлять. Соня беспомощно сидела рядом, гладила малышку по голове, меняла влажную тряпочку на ее лобике.

В пасмурный день кладбище казалось унылым. Плитка на могиле умершей Ривочки была аккуратная, даже изящная. Соня в полном одиночестве и отрешении стояла перед нею, не молясь, ничего не произнося. Просто смотрела перед собой и молчала. Она повернулась, чтобы уйти, и тут увидела того самого доктора, который лечил Риву. Он издали сочувственно поклонился ей, приложив руки к груди. Соня никак ему не ответила и направилась к кладбищенским воротам.

В шумной толчее улиц Варшавы Соня шагала бесцельно, просто так. Ее толкали, задевали большую сумку, которую она волочила за собой. Переходя улицу, девушка не заметила пролетку и чудом увернулась. Ее сумка отлетела далеко в сторону, из нее выпал плотный пакет с деньгами, Соня безразлично подняла его, положила в сумку и побрела дальше.

Улица, толпа, шум и грохот проносящихся пролеток утомили Соню. Она нашла в сквере укромный уголок, расположилась на гранитном бордюре, крепко зажала сумку между ног и уснула. Проснулась оттого, что кто-то теребил ее за плечо. Соня открыла глаза – перед ней стоял молоденький полицейский.

– Пани, – он продолжал толкать ее в плечо, – здесь спать не положено. У вас документы есть?

Соня опустила глаза и вдруг увидела, что сумки нет. Растерянно посмотрела на полицейского, негромко сказала:

– У меня украли вещи.

– Кто украл? Какие вещи?

– Сумку… Уснула, а сумку украли. В ней было все, деньги, документы…

– Прошу проследовать в участок, пани.

Полицейский шел впереди, Соня тащилась следом.

– Пан полицейский, – позвала она.

Он оглянулся.

– У меня случилось несчастье, – произнесла девушка. – Я сегодня похоронила маленькую дочь.

Полицейский остановился.

– Вам сколько лет, пани?

– Шестнадцать.

– И уже дочь?

– Рано выдали замуж. За богатого пана.

Парень внимательно осмотрел ее, улыбнулся.

– А вы красивая.

– Была. А сейчас уставшая и страшная, – заметила Соня и попросила: – Отпустите меня, пан полицейский.

Полицейский подумал, неожиданно спросил:

– Голодная?

– Очень.

– Пошли.

Они пересекли площадь, вошли в небольшую ресторацию, уселись за столик и заказали обед. Девушка, хоть и была голодна, ела не спеша, изысканно. Полицейский с интересом и удовольствием наблюдал за ней.

– У тебя хорошие манеры. И очень красивые пальцы.

Соня засмеялась.

– Все так говорят, – неожиданно сказала она. – А моего отца убил полицейский.