– С кем из господ, участвовавших в сходке, вы знакомы лично? – спросил следователь, предварительно заполнив какие-то бумаги.

– Ни с кем, – ответил с деланным удивлением Кудеяров. – В «Горацио» я оказался случайно.

– Случайно – это как?

– Зашел с дамой в ресторан попить, пообедать и неожиданно обнаружил, что там творится… инакомыслие.

– Случайно вошли и случайно обнаружили?

– Именно так.

– Можете назвать имя дамы, пришедшей с вами?

Граф гордо откинулся на спинку стула.

– Не могу. Я не желаю, чтобы в этом дурном спектакле фигурировало ее имя.

– Спектакль – это что?

– Это то действие, которое вы проводите!

Гришин усмехнулся, протер пальцами очки, побарабанил пальцами по фанерному столу.

– Я провожу действия дознания в связи с противоправной сходкой.

– Я к сходке не имею никакого отношения!.. – воскликнул возмущенно Петр. – Я граф – Кудеяров!.. Моя родословная должна вам объяснить, что все мои предки и я в том числе никогда не принимали участия в противоправных безобразиях!.. Прошу прекратить издевательства и немедленно отпустить меня!

Следователь усмехнулся, открыл ящик стола, достал оттуда несколько фотографий, разложил их на столе перед Кудеяровым.

– Будьте так любезны, укажите лица, в той или иной степени вам знакомые.

Петр склонился к снимкам, принялся их рассматривать, пока не остановился на пане Тобольском.

– Вот этот господин.

Гришин, удовлетворенный, подвинул снимок к себе.

– Можете подробнее?

– В каком смысле?

– Насколько хорошо вы знаете данного господина?

– Я вообще его не знаю! – взвизгнул граф. – Увидел в ресторане… на этой сходке… вот и запомнил!.. Он что, неблагонадежен?

Следователь не ответил, переждал истерику Кудеярова, сунул снимок обратно в ящик стола, неожиданно извлек оттуда еще одну фотографию.

– А что скажете об этом господине?.. Уж его-то вы наверняка знаете.

На фотографии был изображен поэт Марк Рокотов.

– И этот мозолит вам глаза, да?

– Знаете или нет?

– Разумеется, знаю. – От возмущения Петр еще больше вспотел, промокнул лицо платком. – Знаменитый поэт Рокотов. А он-то при чем?

– Насколько хорошо вы его знаете?

– Что значит – хорошо?.. Ни одни светские посиделки не обходятся без его участия. Кроме того, прекрасные стихи, экстравагантная внешность, острый ум.

– Он тоже был на сходке?

– Не обратил внимания.

– Как давно вы стали замечать его в обществе?

Граф поднял глаза на потолок.

– Думаю, не более года. А может, даже меньше.

– Круг его знакомых?

– Не обращал внимания. Но брат мой, граф Константин, относится к поэту с некоторой подозрительностью.

Следователь, оставив письмо, с интересом поднял глаза на допрашиваемого.

– Что же так обеспокоило вашего брата?

– Ничего не обеспокоило, но симпатии особой господин Рокотов у него не вызвал.

Гришин поставил локти на стол, уперся ими в подбородок.

– Я сейчас отпущу вас, граф… Но перед этим небольшая просьба.

– Дать взаймы!.. Не даю!.. Даже родному брату отказываю!

– Вы подпишите эту бумагу, – следователь пододвинул листок к графу, – и мы на этом расстанемся. Надеюсь, на время.

– А что здесь? – Дрожащей рукой Петр достал очки, нацепил на переносицу, стал читать. Закончив изучение написанного, он в возмущении отодвинул листок. – Вы с ума сошли? Вы желаете сделать из меня осведомителя?

– Я желаю, чтобы вы были благоразумным и оказали небольшую помощь властям в сложное для Отечества время.

– Но это же прямое предложение стать вашим негласным сотрудником.

– Да, – кивнул Гришин, глядя на графа. – Да!.. И ничего постыдного в этом нет!.. Гораздо печальнее, если случится так, что вы попадете под следствие вместе с лицами, на которых я вам указал.