– Своих жалко? – ухмыльнулась та.

– Я вышвырну тебя! Сегодня же!

– Эка заговорила, Сонька, – ухмыльнулась Ольга. – А ведь изображаешь доброту.

– Потому что ты хамка! Ненавижу хамов!

– Так ведь в такой стране живешь. Меня выгонишь, другая заявится. Шило – на мыло.

Горничная с достоинством ушла на кухню, бормоча «Боже, царя храни…», а мать увела дочь от окна, усадила рядом и обняла.

– Знаешь, я никогда так не боялась, как теперь.

– Они били евреев, – сказала дочь, глядя ей в глаза.

– Сейчас били евреев, завтра начнут бить всех подряд. Время такое.

– И страна… Уедем отсюда.

– Куда?

– Подальше.

Сонька помолчала, пожала плечами.

– Уезжать некуда. Всюду одно и то же… – Она улыбнулась, нежно поцеловала дочку в голову. – Потом с нашей работой, Миха, далеко не уедешь. Рано или поздно поймают.

Михелина заглянула матери в глаза.

– А когда мы перестанем воровать?

– Как только справимся с князем. – Воровка оставила дочку, снова уселась за туалетный столик. – Звони ему.

– А что я скажу?

– Назначь время визита.

– Кушать готово, господа! – с насмешкой крикнула из столовой Слон. – Когда подавать?

– Подожди! – отмахнулась Сонька.

– Она – гадина… – шепотом произнесла Михелина. – Ненавидит нас. Почему ты терпишь ее?

– Потому что она тоже воровка.

– Ну и что?

– Ей не на что жить.

– Пусть идет баржи грузить! Она вон какая здоровая!

– Не возьмут. Она с «волчьим билетом»! – с раздражением ответила мать.

– Почему?

– Тебя это не касается.

– Касается! Она живет с нами. Она кого-нибудь убила?

– Я вот никого не убивала, а все равно полиция сидит у меня на хвосте!

– Она нас когда-нибудь отравит! Или покалечит! Выгони ее!

– Разберусь, – жестко ответила мать и напомнила: – Князю звони. Назначь время визита.

– Может, сначала ты? У тебя же есть его визитка!

– Ты все разнюхай, а я уже потом позвоню.

Михелина подошла к матери, обняла ее сзади.

– А если бриллиант мы оставим себе? Никто ведь не узнает.

Сонька покачала головой.

– Сначала бриллиант нужно украсть…

– Украдем.

– Потом – камень этот нехороший.

– Князь живет с ним, и ничего с ним не случается.

– Случится… А в-третьих, детка, запомни – у своих воровать грех. – Сонька отстранила от себя дочку и кивнула в сторону телефонного аппарата. – Звони и не говори больше глупости.

Михелина взяла визитку, нехотя подошла к телефону, сняла трубку и набрала номер.

Сначала повисла пауза, потом пошли гудки, но трубку не брали. Девушка хотела было повесить трубку, и в это время мужской голос ответил:

– Князь Брянский слушает.

Михелина на какой-то миг растерялась, затем кокетливо произнесла:

– Здравствуйте, князь. Это Анна.

Было два часа пополудни.

Пролетка, в которой сидела Сонька, стояла на противоположной стороне Фонтанки, и отсюда хорошо просматривался подход к особняку князя. Метрах в ста от пролетки воровки в повозке сидели Улюкай и Артур, внимательно отслеживая происходящее.

Вот вдали показалась легкая повозка, ходко приближающаяся к особняку Брянского. Сонька напряглась, подалась вперед.

Повозка остановилась возле ворот особняка, из нее легко и изящно выпрыгнула Михелина, бросила скользящий взгляд в сторону матери и ее «атасников» и направилась к позолоченной калитке.

Нажав на изящную кнопку звонка, она стала ждать.

Сонька видела, что дочь нервничает, постукивая каблучком сапожка.

Калитка открылась, и выглянул статный привратник Семен, но его тут же отстранил князь, вышедший лично встречать гостью. Галантно склонив голову, он пропустил девушку вперед, и калитка за ними закрылась.

Сонька шумно вздохнула и откинулась на спинку сиденья.