Настоящий рай для модницы, восхитилась и с шумом задвинула ящик.

– Что не так? – невозмутимо уточнил Хел. Он успел устроиться в кресле у окна. В его руках неведомо откуда вновь очутился бокал с бордовым напитком. – Бери, что понравится. Здесь все новое. Амальтея не то, что не заметит, даже не вспомнит об этих вещах. Она нарочно привезла столько одежды, чтобы позлить свою мать. Грозила, что уйдет из дома и будет жить со мной.

Слова были произнесены таким будничным тоном, словно Хел предлагал мне выбрать чашку, из которой я буду пить чай, а не вещи своей любовницы. Стало обидно за нее, за себя, за всех женщин, что живут иллюзиями, надеясь на что-то большее. Ждут, слишком поздно понимая, что они любили придуманный образ. Под красивой оберткой не всегда прячется вкусная конфета, чаще какая-то гадость.

Так и образ сидевшего напротив меня мужчины потускнел в одночасье. Никогда не думала, что скажу такое, но все мужики одинаковы. Заливаются соловьем, пока им что-то нужно от тебя, рассыпаются мелким бисером, а потом теряют интерес. Из самой прекрасной и желанной женщины ты вмиг превращается в бесплатное приложение к квартире: приготовь, постирай, убери, ублажи в постели.

– Я не стану надевать чужие вещи, – заявила, глядя в наглые золотисто-карие глаза. – Задерживаться здесь не собираюсь. Похожу и так. Можешь отправить меня домой прямо сейчас.

– Станешь! – спокойно ответил Хел, но его глаза опасно блеснули. Он вошел в гардеробную, не глядя, сдернул какое-то платье с вешалки, сунул мне его в руки. – И побыстрее.

– Еще скажи, что я должна переодеваться в твоем присутствии, – попыталась оставить за собой последнее слово.

– Избавь меня от лицезрения твоих прелестей. Несколько тысяч лет назад мои предки придумали дверь. Воспользуйся этим изобретением.

Хел оттеснил меня внутрь и захлопнул ту самую дверь, отрезав от мира. Кажется, я его разозлила. Знать бы, на что он так бурно отреагировал, что в моих словах задело его ранимую душу.

Я тоже могла бы обидеться. На шею ему не вешалась, свое общество не навязывала, а он так и норовит уколоть побольнее. Прелести ему мои не нравятся. Хам!

Я бросила платье словно ядовитую змею. Даже понимая, что веду себя по-детски, ничего не могла поделать. Села на пуфик или нечто похожее на него, закрыла лицо руками.

Почему в моей жизни все никак у людей? Еще и этот Хел треплет нервы. Может же быть человеком. Нет, все равно ведет себя как свин. Хряк Иванович. Я улыбнулась, но как-то невесело.

Подняла ни в чем неповинное платье, повесила на вешалку. Выбрала другое, из нежной голубой материи, напоминающей тонкую шерсть и совершенно не колючее. Повертела его так и этак. Немного маловато, в груди будет жать, но делать нечего. У моей предшественницы и рост меньше, и кость тоньше.

Предшественница! Придумала тоже. Она любовница Хела, а всего лишь случайная гостья, не более. Делить с ним постель, как бы он не намекал на это, не собираюсь.

Я еще раз оглядела “сокровища”. Выдвинула ящик, достала комплект нижнего белья. Он, как и другие вещи здесь, и правда был новым. На каждом красовалась бирочка с упоминанием салона “кого-то там.”

Поискала глазами ножницы: не зубами же перегрызать нитки. На полке выше обнаружила набор для шитья. Амальтея сама что ли шьет? Может быть, она служанка или ее род древний, но разорившийся? Пришла в поисках работы и угодила в постель к хозяину. Сколько таких случаев! В книгах обычно боссы женятся на этих девушках, в жизни, наигравшись, чаще выставляют за порог.

Избавившись от бирок, критически оглядела вещи. Маловаты, но выбора нет. Что бы там не говорил Хел, но мне есть, что показать, только не ему. Вот пусть и любуется на прелести своей любовницы.