Пиздец. Я прикрыл глаза, не в силах даже руки поднять для хорошенького леща.

– Ну ты придурок… Он меня там чуть не грохнул!

– Илатик, да если бы я знал! – заревел тот, аж в ушах противно зазвенело.

– Да заткнись ты! Тупень мелкий... Главное, не зассал и жопу мою спас – считай, отыгрался.

Про себя подумал, что на самом деле малому обязан. Конечно, косяк за ним, но ведь не смолчал, да еще и вытащил меня из переплета! А вот мудаку лысому больше не ходить спокойно по земле. Он, небось, решил, что запугать пацана – нечего делать. Хер ты угадал! Таких врагов, как я, еще поискать. Только вот оклемаюсь, раны подлечу – и покажу, как мы с тобой поладим... Жрать не буду, спать не буду, пока лицо тебе не раскромсаю!

Наше время…

С крыши вид на ночной город особенно впечатляет. Правда, сейчас дождь моросью накрывал его, застывая дымкой в воздухе. Да и я находился здесь не для того, чтобы видами любоваться.

Я хорошо помнил тот день, когда мое возмездие свершилось. Много месяцев ушло на восстановление, и злость внутри росла в геометрической прогрессии, но мое терпение окупилось. Я выловил лысого директора возле его частной хаты. Никого не звал – в одиночку пришел. Оглушил мудака ударом сзади, а затем начал месить кастетом. В планах не было убивать эту падаль. Только автограф оставить на память. Что я и сделал «розочкой» на его роже.

– Я помню, что ты сделал для меня однажды, – нарушил я тишину в какой-то момент. Тихон дернулся и неуклюже оглянулся с надеждой в глазах. – Именно поэтому я дал тебе денег, когда ты пришел ко мне. Но на этом благодарность закончилась, Желудь.

Порывистый ветер подбросил полы моего пальто и растрепал волосы полураздетого Тихона, что нервно лавировал возле самого края крыши. Картина маслом: его руки были связаны сзади, от них через кровельное ограждение к вентиляционной трубе тянулся трос, который и удерживал это тело от падения.

Я знал, чего больше всего боится мой старый знакомый. Даже обмочился бедолага.

– Я предупреждал, чтобы ты не совался в ту хату, – сурово напомнил, подводя итог сегодняшнему наказанию. – А если я узнаю, что ты ее хоть пальцем тронул…

– Не трогал!.. Клянусь, Вал! – истошно закричал Тихон, пугливо поглядывая на асфальт с высоты тридцатого этажа. – Просто поговорили, и я ушел!..

Глянув на него исподлобья, я скрипнул зубами и резко подался вперед. Схватил ушлепка за морду и прогремел:

– А кто разрешал тебе с ней разговаривать?! Со мной говори, ублюдок ты трусливый! Она – моя, запомни это. А за мое я могу и шкуру содрать! Услышал меня?!

– ДА! – выкрикнул Тихон, лихорадочно пытаясь удержать равновесие. Я буквально удерживал его жизнь одной рукой. И это чертовски искушало…

– И не дай бог тебе в наркоговно свое ее впутать, – прошипел я, предупреждающе качнув головой.

С трудом взял себя в руки, отцепился от Желудя и отступил на шаг от греха подальше. Метнул взгляд на Талика, стоявшего поодаль. Ежась от холода, тот кивнул, достал фирменную бабочку из кармана и отрезал спасительный трос.

Желудь не успел испугаться – я схватил его за шиворот и, дернув назад, перевалил через ограждение. Он довольно неаккуратно упал на спину, но тут же со стоном приподнялся на локтях и настороженно уставился на меня.

Испытывая должника долгим взглядом, я в какой-то момент сунул руку во внутренний карман своего пальто. Вытащил проклятый сверток и уронил ему на живот.

– Вал… – Тихон весь напрягся, пытаясь рассмотреть выпавший подарочек. – Ты… Спасибо!

– В твоих интересах поскорее разобраться с этим дерьмом. Не справишься – лично спущу за твоей шкурой всех блатных псов! Заебешься убегать. – Он хлопнул глазенками и застыл. – И да… С сегодняшнего дня я ставлю тебя на процент.