Быстротой своей реакции капитан мог по праву гордится, только она его и спасла. Иначе лежал бы с разбитой до мозга костей головой носом вниз кверху задницей, утяжелители за ушами.

Прямо в висок Маку летела увесистая колба с цветами. Хороший подарок, весомый. Он сам его выбирал. Едва увернулся, поймал, поискал взглядом возможность закрепить свой подарочек и аккуратно засунул его между настенными стойками. И уже осторожно оглядываясь, словно в джунглях какой-то опасной планеты, Макар двинулся дальше.

— Солнышко… ты там в порядке? — негромко спросил.

В ответ раздался грохот, взвыла собака, и Аверин услышал витиеватое и выразительное лиглянское ругательство в исполнении трепетной Нэрис.

Вот и отлично. Живая.

Горыныч издал еще один вопль, больше похожий на человеческий и жалобно заскулил.

Дверь за спиной капитана закрылась. В этот самый момент фрегат начал обратный манёвр, медленно разворачиваясь и ускоряясь, а Макару пришлось снова судорожно цепляться за специальные ручки на стенах. Через несколько долгих секунд ускорения прямо из кабинета на него выкатилась интересная комбинация из самой Нэрис, одетой в плотный комбинезон, к поясу которого был пристегнут Горыныч, и целого шлейфа из особенно ценных вещей, связанных аккуратно шнурками.

Молниеносно оценив всю опасность подобных маневров в пространстве каюты, Макар прыгнул вперед, примагничиваясь ногами к стене, и поймал их в полете руками. Немножечко не долетела затылком до угла твердой стойки.

— Восхитительно! — рыкнул Аверин. — Почему не на месте, почему не пристегнуты, как?!

— Я хотела! — выдохнула она облегченно, ловя разлетающиеся колбы с цветами. — Но Горыныч как будто взбесился!

Пес, что секунду назад радостно размахивал голым хвостом, тут же втянул крепкую длинную шею в широкие плечи и произнес очень внятно:

— Я тут не при чем!

18. 18. Милота

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи — Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Когда у Макара опускались руки и заканчивались все слова, включая самые нецензурные, — он смеялся.

Всегда помогало.

Вот и теперь, одной рукой крепко к себе прижимая жену, второй цепляясь за петли устойчивости он сдержаться не смог. Даже распахнутые глаза Нэрис, очевидно решившей, что он наконец-то рехнулся, (как давно уже ей обещал), не могли капитана заставить заткнуться. Он ржал, как далекие кони земли, громко фыркая и даже всхлипывая. Бросал взгляд на обиженного Горыныча и сгибался от хохота снова, стараясь не выпустить ношу из рук. Уже спустя пару минут Нэс, которая все это время в ответ ему лишь нерешительно улыбалась, вдруг тихо хихикнула, явно смущаясь, потом вовсе прыснула, лицо пряча в ладонях и наконец облегченно и радостно рассмеялась, лаская слух инспектора звонким колокольчиком смеха.

— Дурдом! — куда-то в плечо ей уткнувшись увесистым носом, выдохнул наконец-то Макар. Что не час, то у нас приключение. И давно с ним такое?

— Слава создателю, нет! — она выдохнула, пресекая попытку Горыныча смыться, поймав его прямо за хвост.

— Я бы и дальше молчал! — пробухтел тихо пес, тщетно пытаясь освободиться из ее цепких пальцев. — Это был нервный срыв! Я не выношу невесомость!

— Постой, но ведь... — начал было Аверит и вдруг нечто важное вспомнив, осекся.

Невесомость. На крохотном судне, ставшем причиной их экстренной экспедиции к Лигле, не было невесомости. Как он сразу не понял? Почему они оба, опытнейшие разведчики и инспекторы так облажались? Слишком много всего... Крохотный кораблик, призрак давней трагедии, взрыв, удар вихря времени. Еще и Горыныч, заговоривший внезапно. Или закономерно?