Рано просыпается деревня, только светило небесное лучами всеведущими землю прощупает, а человек уже тут как тут, за водой к колодцу с ведрами топает, стол к завтраку накрывает, белье всхлапывает, готовясь для работы в полях. Две девицы отворили двери и ставни окон, чтобы впустить приятную прохладу, и судачат у порога, малых деток держа на бедре. Проводили Ведану суровым взглядом, недолюбливают, но чуть что обязательно наведаются, чтобы мазей и настоев лечебных спросить. Привыкла девушка к подобному отношению, сколько себя помнила, так было всегда, но порой сердце отчего-то желало иного, чтобы добром на добро соседи отвечали не раздумывая.

В начале деревни колодец встречает путников, никому не отказывая в нужде промочить горло. На каменном его кольце стоит мальчонка, лет шести, и смотрит в бездонную глубину. Оборванец, сразу видно, щеки измазаны грязью, одежда не по размеру висит мешком, явно досталась от отца. Опасно стоит на краю, вбок накреняется, того и гляди сгинет. Ведана прошла было мимо, чужие дети не ее забота, но остановилась, призадумалась.

– Чего делаешь? Помереть хочешь раньше времени? – прикрикнула на мальчишку девушка, обойдя с другого края колодца и скрестив руки на груди.

– А тебе что за дело? Не видишь, занят я! – Несмотря на то что речи его казались взрослыми, надулся паренек, словно дитя малое, коим ему и положено быть, и еще ниже склонился он к густой непроглядной темноте колодца.

– Да мне, собственно, все равно. Спросила, только чтобы совесть свою успокоить, но коли так хочется, прыгай. Все равно потом Углешка в прах обратит. – Пожав плечами, Ведана пошла прочь и спрятала улыбку, убедившись, что ее слова произвели нужный эффект. Мальчишка резво спрыгнул с каменного кольца и бежал теперь впереди девушки, к ней лицом.

– А-а, ты же ведьма! Ведьма, а, ведьма, погадай мне, я тебе отплачу как следует, – заулыбался мальчик, вытирая сопли застиранным рукавом.

– Да что у такого, как ты, может быть. Не трать мое время, уйди с дороги! – шикнула на него Ведана, но тут паренек вытащил из кармана золотое колечко и покрутил им прямо перед носом ворожеи.

– А вот что! Не погадаешь – всем расскажу, что ведьма свои обязанности в деревне не исполняет, и тогда-а… – Оборванец сделал многозначительную паузу, позволив Ведане самой представить искаженные злобой лица, бранные речи и крепко стиснутые кулаки. И без того жители в деревне не слишком доброжелательно настроены к ремеслу ее семьи.

– Стащил у кого, небось…

– Ничего я не крал, это кольцо так давно у нас в семье из поколения в поколение передается, что уже и забыли, для чего его хранить надобно. Все равно младыми помирают, скоро и мой черед придет. Бери! – Мальчонка сунул Ведане украшение в руку и, насупившись, стал ждать предсказание. Предчувствие беды нарастало комом в груди, нужно поспешить к дому, убедиться, что с сестрами все в порядке.

– Ладно, только побыстрее. Плюнь на землю, давай!

Мальчик сделал, как велено, и внимательно следил за тем, как низко склонилась Ведана, что-то тихо нашептывая, тонкой палочкой помешивая пенистую влагу.

– Интересно получается. Кому повешену быть, тот не утонет. Оборванец, а судьба у тебя хорошая. Проживешь все до капельки, что отмерено, и свое возьмешь. Будет что детям оставить, – отряхнув подол, произнесла ворожея.

– Брешешь! Какая же судьба хорошая может быть, коли через десять зим помирать! Обманула ты меня, ворожея, я все про тебя расскажу! – заплакал мальчишка, утирая глаза грязными кулаками, и отчаянно мотая головой. Ведана едва слышно вздохнула, поглаживая ребенка по макушке. Очень уж знакома ей была эта боль, но пройдут годы, и он, как и все, примет свою долю.